Винтер сумасшедшим рывком преодолела последние пару ярдов, врезалась плечом в десолтая и сбила его с ног. Она втайне надеялась, что он при падении разобьет голову о камень, да где там! Десолтай схватил ее за плечи, увлекая за собой, и Винтер повалилась на него. Упершись локтями ему в ребра, она отчаянно пыталась извернуться, чтобы ударить противника коленом в пах. Что угодно, только бы не дать ему прийти в себя, только бы он не сообразил, что дерется с женщиной, которая вполовину легче его весом. Десолтай, однако, знал толк в драке; вывернувшись из–под Винтер, он обхватил ее, пригнул, придавив ей руки к бокам. Перед глазами девушки мелькнуло бородатое, искаженное злобой лицо, неистово сверкнули в звездном свете глаза, а затем десолтай врезался лбом в ее лоб с тем характерным треском, с каким сталкиваются бильярдные шары. Боль пронзила голову Винтер, из глаз брызнули искры, и желудок наполнился желчью. На долю секунды мир перед глазами сузился в черную щель.
Бобби, зашедшей к кочевнику со спины, не хватало техники, зато разгона было с избытком. Тяжелый армейский сапог впечатался в висок десолтая, словно в мяч на игровом поле, и Винтер ощутила, как руки противника дернулись и разом обмякли, выпустили ее. Она бессильно повалилась на бок, голова раскалывалась от боли. Только неимоверным усилием ей удалось сдержать приступ рвоты. Позади нее послышался глухой стук нового удара, а затем наступила тишина.
Мучительно долгий миг, который показался Винтер вечностью, она ждала, что сейчас десолтайский нож перережет ей горло. Наконец она услышала — глухо, как сквозь ватные затычки, — голос, который звал ее по имени. Винтер перекатилась на спину, поборов новый приступ тошноты, и увидела, что звезды над ней заслонил силуэт Бобби.
— Винтер! Сэр! Вы меня слышите?
— Слышу, — просипела она. — Все… все в порядке.
То была неприкрытая ложь, но Винтер сочла своим долгом сказать именно так. Ощупав обеими руками лицо, она с изумлением обнаружила полное отсутствие повреждений. Голова кочевника при столкновении слегка отклонилась от цели, иначе Винтер неминуемо осталась бы со сломанным носом. Правый глаз уже был припухшим на ощупь.
— Где десолтай? — через силу выдавила она.
— Мертв, — ответила Бобби, — а Феор жива и невредима.
Винтер села.
Кочевник и правда безжизненно валялся чуть поодаль. В горле его, почти над самой ключицей, торчала рукоять длинного ножа, по всей вероятности, его собственного. Рядом сидела Феор, согнувшись и бережно прижимая к себе поврежденную руку.
— Надо убираться отсюда, — сказала Винтер. Она ухватилась за протянутую руку Бобби и с помощью капрала кое–как поднялась на ноги. — Этот вопль был слышен на милю вокруг.
Бобби покосилась на Феор:
— Сэр, я не уверена, что она согласится идти.
— Значит, мать твою, мы ее понесем. — В висках до сих пор стучала боль, и правый глаз упорно не желал открываться. — Пошли.
Феор при их приближении даже не подняла головы. Бобби осторожно подергала ее за плечо, но ответа не получила.
— Зачем ее вообще понесло сюда? — спросила Бобби, оглянувшись на Винтер. — Решила переметнуться к хандараям? По–моему, они собирались ее убить.
— И убили бы. Чего она, думается мне, и добивалась. — Винтер перешла на хандарайский: — Вставай.
— Нет, — едва слышно ответила Феор. — Оставьте меня.
— Встать, я сказала!
Когда хандарайка не подчинилась, Винтер кивнула Бобби, и они рывком подняли Феор на ноги. Девушка безвольно повисла между ними, словно тряпичная кукла.
— Не понимаю, — пробормотала Бобби. — Ты думаешь, она хочет…
— Умереть, — процедила Винтер. — Как повелела ее драгоценная Мать.
— Вот как?.. — Бобби на мгновение смолкла. — Если она собирается покончить с собой…
— Она не может покончить с собой, — зло хмыкнула Винтер. — Самоубийство, с точки зрения хандараев, — тяжкий грех. Зато она может постараться, чтобы с ней покончил кто–то другой.
— Прошу вас, оставьте меня здесь, — прошептала Феор. — Если не вернутся десолтай, мою жизнь заберет пустыня. Ждать придется недолго.
— Не дождешься! — отрезала Винтер по–хандарайски. — Ты нужна мне. Мы должны знать, что происходит с Бобби. — Она помолчала и добавила уже мягче: — И дело не только в этом. Ты забыла, что брат подарил тебе жизнь? Хочешь растоптать его дар?
— Я не… — Феор сдавленно всхлипнула. — Онвидаэр не должен был так поступать. Это неправильно.
— Да плевать, что правильно, а что неправильно! Неужели ты впрямь готова сложить лапки и испустить дух только потому, что так велела какая–то старуха?
— Она — наша Мать, — проговорила Феор. — Мы, саль–ируск, живы только ее милостью. Она даровала нам все: нашу жизнь и смысл нашей жизни. Мы обязаны ей всем.
— Если она дала вам крышу над головой, это не означает, что вы — ее собственность!
— Дело не только в этом, — покачала головой Феор. — Ты ворданайка. Тебе этого не понять.
Винтер едва не плюнула ей в лицо.
— Да, я ворданайка, а все ворданаи — варвары и дикари, но я дала слово, что буду о тебе заботиться! А теперь намерена волоком вернуть тебя в лагерь. Или пойдешь сама?
Феор, пошатываясь, с трудом поднялась на ноги.
— Пойду сама.
— Вот и хорошо. — Винтер повернулась к Бобби, которая, не понимая ни слова, молча наблюдала за этой сценой. — Она пойдет сама. Давайте…
Ее оборвал раздавшийся совсем близко грохот пистолетного выстрела. Винтер бессознательно, хотя и бессмысленно, отпрянула вбок и услышала свист пролетевшей мимо пули. Стреляли со склона, но яркая вспышка почти ослепила Винтер, и в далеком сиянии звезд она смогла различить только две нечеткие тени, бегущие вниз с холма. Одно не подлежало сомнению: в звездном свете на мгновение блеснула сталь обнаженных клинков.
— Смерть расхемам!
Кричал первый десолтай, бежавший к Феор. Он проскочил мимо Бобби, не заметив ее, и Винтер сообразила, что кочевник, подобно ей, почти ослеп от вспышки. Капрал прыгнула на бегущего десолтая и толчком сбила его с ног. Девушке удалось обеими руками обхватить его за пояс, не давая ударить саблей, но десолтай сгреб ее за плечо
