Здорово, когда у подруг эти области не совпадают. Когда одна воет от печалек, то вторая не подвывает в унисон, а старается расшевелить и развеселить. Повернуть помыслы в сторону жизни. Хоть и без кофейных коридоров и магии. Таким образом, тараканы и комплексы не суммируются, а взаимоуничтожаются. Или хотя бы уменьшаются.
– Ну так мы с тобой зачем пришли-то? – За нарочитую веселость в голосе захотелось самой себе по затылку дать. Но что поделать, опыта в тонком деле утешения расстроенных подруг у Саши не было. – Мы сейчас быстренько тебя превратим… э-эээ… не просто в красотку, а в модную картинку. И пойдем такие красивые от бедра, а вокруг все штабелями.
Лиза засмеялась. Подковерканная Сашей цитата из старого фильма настроение ей, может, и не исправила, зато немного развеселила ее. А для начала это хорошо, главное, не тормозить. Если вдуматься, гадая на кофейной гуще, она делает то же самое. А вот тут уже Сашке опыта не занимать. И раз Лиза переживает от своего «несоответствия», реального или мнимого, значит, гармонично вписаться в антураж ей все же хочется.
– Пойдем, что ли? – спросила Саша.
– Куда? – Лиза снова поникла.
– Ну ты даешь… За платьем! Как ты говоришь… «ты такая вся», ага? Вот «ты такая вся» начинается с платья.
– Ну-ну. – Лиза из расстроенной вдруг стала серьезной. – Саш, у меня две тысячи пятьсот рублей. На платье. Я же не шутила про эконом-распродажи. Я думаю, что «такая вся» начинается с немного другого платья. Но зато в отделе, так сказать, моего уровня, меня за воровку не примут. Во всем есть свои плюсы.
– Не-а, «вся такая» начинается с выражения лица. И еще со спины.
– Угу, с выражения спины…
– В каком-то смысле – да. Если у тебя спина колесом, как у попрошайки «мо-ожно я тут в уголочке постою», и лицо как у бедной сиротки, то к тебе и отнесутся соответственно. Черт, Лиз, я тут тебя поучаю, такая прям вся психологическая дева… а сама могу только посторонних людей впечатлять. На школу это не распространяется.
– Гнобят? – вскинулась Лиза. – Нет, меня не обижают, просто я в стороне всегда. Но… нет, ко мне вообще хорошо относятся, просто не дружу особо ни с кем. Сама по себе.
– Да нет, не гнобят. Раньше всякое бывало, в другой школе. А теперь хорошо. Но я тоже ни с кем не дружу. Иногда думаю, что могла бы. Но когда надо поговорить – язык не слушается. Только погадать могу. Или там… ну, привет-пока. Да уж, это совсем другое. Но, слушай, давай от платьев не отвлекаться. Где можно посмотреть, какие тут отделы есть? А, вон, вижу!
– Чего ты хочешь там найти? – Лиза догнала ее уже возле экрана с информацией о плане торгового центра и отделов. – Мой бюджет все равно тянет от силы на этот и…
– А нам надо этот! FashionBiscuits. – Саша обрадовалась, даже сама себе поаплодировала чуточку. Она понятия не имела, в каком из нескольких десятков питерских торговых галерей они оказались. Отделы «бисквитиков» были всего в четырех, но тут уж просто повезло. – На втором этаже. Пошли эскалатор искать? Или ты предпочитаешь лифт в это время суток?
– С ума сошла? Они дорогущие. А просто так посмотреть это вообще гадко. – Лиза вяло сопротивлялась. Но этого было недостаточно. Сашке сейчас до зарезу требовалось установить превосходство жизни над смертью хотя бы в их отдельно взятой девчачьей компании.
– Они не «дорогущие», а просто чуть дороже совсем уж дешевого, – возразила она подружке. – К тому же у меня есть парочка секретов. Заметь, я же тебя не в первый попавшийся бутик тащу. Да и распродажи же. И у них тоже.
– Ничего себе, не дорогущие, – показала Лиза познания, входя за Сашей через стеклянные двери. – и ничего себе, «распродажи». Стоило десять тысяч, стало пять. Все равно это два, слышишь? ДВА моих бюджета.
– Главное, что платья-то тебе нравятся? – Сашка провела рукой по гладкой, даже шелковистой на ощупь ткани. Хлопок и вискоза, гораздо плотнее летней. С вязаной кофточкой в самый раз по сезону. – Ну, или тебе просто надо платье, чтобы родители отстали?
– Нравятся, кому же не понравятся, – вздохнула Лиза. – Все до единого.
– А раз все, то тебе, наверное, без разницы, какое брать? – Саше стало по-настоящему весело. – Поэтому берем вот это!
– Красное?! Мне не идет, ты что. Я же рыжая.
– А с чего ты взяла, что рыжим не идет красный? Ну, не любой рыжей и не любой красный, конечно. Но вот это тебе – гарантирую! – И подойдет, и понравится. Снимать не захочешь.
– Здравствуйте. Вам что-нибудь предложить? – Из-за вешалки возникла продавец-консультант.
– Нет, спасибо, мы сами, – ответила Саша. – Я подругу убеждаю красное примерить. Вот если вдруг будет сильно отбиваться, вас позову.
Продавец, годившаяся им если не в бабушки, то в весьма взрослые мамы, хихикнула, погрозила пальцем, выдала стандартную фразу «Если понадобится помощь, обращайтесь» и исчезла.
Лиза в сомнении кусала губы. Платье было не просто красным. Цвет был как бы разбавлен до алого, как паруса мечты Ассоль. Как лепесток мака, если посмотреть сквозь него на свет. Как редкие всполохи в желтизне пламени костра. К нему полагался пояс-шарф в лимонных, изумрудных и тех же алых оттенках. От этой освежающе-фруктовой полосочки искусственного шелка основной цвет казался еще ярче и живее.
– Да надень ты уже, не рассыплешься. – Сашка двумя руками толкнула Лизу в сторону примерочных. А сама ухватила похожее платье, только оливково-зеленого цвета с пестрым воротником-стойкой и еще какой-то отделкой. – Давай, кто быстрее из своего прикида в новый. Встречаемся у зеркала.
В примерочной Саша стащила с себя вязаное платье и натянула новое. Ну, как натянула… оно было почти свободным, хоть и размера S. Как бы прямая рубашка со строгим стоячим воротничком, но юбка свободная, ассиметричная и в три яруса. Красота. Девушка в зеркале была будто бы взрослее Сашки. Но, как знать, может, это не платье, а сегодняшний опыт добавил ей внешней взрослости.
На секунду ей стало совестно – все же столкнулась со смертью и тут же побежала копаться в платьицах. Очень совестно, хоть плачь. Но всего на секунду. Потому, с чистой же совестью сказала она себе и отражению, что вся эта магазинная мишура – ее собственный, маленький, неумелый, но решительный протест против смерти. Жизнь – это радость. Радость – это жизнь. Точка.
Сашка кое-как пригладила растрепавшиеся пряди волос
