Но и фундаменталисты в долгу не остались и поддержали все инициативы правых и оружейное лобби, выступили против системы медицинской помощи, при содействии самых фанатичных проповедников занялись пропагандой милитаристской политики, оправдывая даже перспективу атомного Холокоста ради свержения царства зла. Вот еще одно доказательство: судя по соцопросам, недавнее решение Маккейна назначить вице-президентом женщину, известную своим догматизмом, было принято на ура, по крайней мере поначалу.
Однако если раньше фундаменталисты противостояли католикам, теперь, замечает Коломбо, католики, причем не только американские, сближаются с позицией фундаменталистов (возьмем прелюбопытное возвращение к отрицанию учения Дарвина, хотя церковь уже давно «заключила перемирие» с теорией эволюции, назовем это так). Действительно, раз уж итальянская церковь сплотилась и поддержала не набожного католика Проди[451], а разведенного и наслаждающегося жизнью мирянина, начинаешь думать, что в Италии верующие все чаще отдают свои голоса тем политикам, которые безразличны к религиозным ценностям, но при этом готовы потакать самым жестким требованиям поддерживающей их церкви.
Стоит поразмыслить над словами харизматика Пэта Робертсона[452], произнесенными в 1986 году: «Представьте себе систему школьного образования, где гуманитарные предметы под запретом, и общество, жизнь которого полностью контролирует фундаменталистская церковь».
2008Новогодние реликвии
В Corriere della Sera от 3 января опубликованы размышления Армандо Торно[453] о святынях и светских реликвиях, от головы Декарта до мозга Горького. Вопреки распространенному мнению, хранение реликвий не сугубо христианский обычай, на самом деле он присущ всем религиям и культурам. Культ святынь обладает своеобразной мифологическо-материалистической притягательностью, которая сулит крупицу дарования великого человека или святого в обмен на прикосновение к их телу, к тому же не стоит сбрасывать со счетов любовь к древностям (из-за нее коллекционеры готовы спускать состояния не только на первые издания популярных книг, но и на экземпляры, принадлежавшие знаменитым людям). Среди личных вещей, которые продаются за бешеные деньги на американских аукционах, все чаще можно одновременно встретить, например, перчатки Жаклин Кеннеди (настоящие) и перчатки Риты Хейворт (реквизит) из фильма «Гильда»[454]. Не последнюю роль играет и вопрос прибыльности, ведь в Средние века знаменитая реликвия была еще и бесценным туристическим ресурсом, поскольку привлекала паломников со всего света, ее можно сравнить с дискотекой в Римини, как магнит притягивающей немецких и русских туристок. С другой стороны, я видел толпы туристов в Нэшвилле, столице штата Теннеси, куда те стекались, чтобы полюбоваться «кадиллаком» Элвиса Пресли. А ведь он даже не единственный, певец их менял каждые полгода.
Не иначе как под влиянием рождественского духа, которому была посвящена моя предыдущая «картонка», на Крещение я залез в интернет, но (в отличие от всех) не ради просмотра порнофильмов: повинуясь неожиданному порыву, я стал разыскивать легендарные реликвии.
Например, голова Иоанна Крестителя: сейчас основным местом хранения считается римская церковь Сан-Сильвестро ин Капите, однако более ранняя традиция помещала ее в Амьенский собор. Как бы то ни было, нижняя челюсть находится не в Риме, а в Витербо, в соборе Сан-Лоренцо. Блюдо, на котором лежала голова Крестителя, вместе с прахом хранится в Генуе, в сокровищнице собора Сан-Лоренцо, тогда как часть праха осталась в древней церкви бенедиктинского монастыря в Лоано, палец – в Музее собора во Флоренции, рука – в Сиенском соборе, нижняя челюсть – в Витербо. В кафедральном соборе Рагузы хранится зуб, а еще один зуб и прядь волос – в Монце. Остальные тридцать зубов пропали без вести. Согласно старинной легенде, в каком-то храме должна храниться голова двенадцатилетнего Иоанна Крестителя, но я сомневаюсь, что есть официальное подтверждение этим слухам.
Крест Господень был обнаружен в Иерусалиме святой Еленой, матерью Константина. В VII веке его захватили персы, потом он перешел к византийскому императору Ираклию, после чего оказался у крестоносцев, и те вместе с Крестом отправились на поле битвы с Саладином. Увы, Саладин одержал победу, и след Креста был навеки утерян. Однако уже тогда некоторые его фрагменты существовали сами по себе. Например, один из гвоздей уцелел и теперь хранится в римской базилике Санта-Кроче ин Джерусалемме. Терновый венец, долгое время находившийся в Константинополе, был разделен на части, чтобы разным церквям и храмам досталось хотя бы по шипу. Копье Лонгина, принадлежавшее Карлу Великому и его наследникам, теперь хранится в Вене. Священный препуций[455] был выставлен в Калькате, в провинции Витербо, но в 1970 году приходской священник сообщил о краже реликвии. Однако на владении препуцием настаивают и другие города: Рим, Сантьяго-де-Компостела, Шартр, Безансон, Мец, Хильдесхайм, Шарру, Конк, Лангр, Антверпен, Фекан, Ле-Пюи-ан-Веле (Овернь). Кровь Христову, вытекшую из раны под ребрами, собрал Лонгин, после чего часть ее оказалась в Мантуе, часть – в Брюгге, в базилике Святой Крови. Ясли Христовы хранятся в римской церкви Санта-Мария Маджоре, плащаница, как известно, в Турине, пелены младенца Иисуса – в немецком Ахене. Полотенце, которым Иисус вытирал ноги апостолов после омовения, – в базилике Сан-Джованни ин Латерано и Ахене, но не исключено, что у Христа было два полотенца или что омовение совершалось дважды. Во многих церквях хранятся волосы и молоко Богородицы, обручальное кольцо Девы Марии находится в Перудже, а кольцо, подаренное Иосифом на помолвку, – в парижском Нотр-Дам.
До XII века мощи трех волхвов покоились в Милане, пока Фридрих Барбаросса не захватил их в качестве военного трофея и не перевез в Кёльн. Не буду скрывать, что уже рассказывал об этом в романе «Баудолино», но не подумайте, что я хочу кого-то в чем-либо убедить.
2009Распятие как светский символ
Не помню, с чего все началось, но лет шесть назад разразилась бурная дискуссия о распятиях в школах. С тех пор в этой сфере ничего особо не изменилось, не считая обозначившегося противостояния итальянского правительства и церкви с одной стороны и Европейского союза с другой.
Во французских государственных школах религиозная символика находится под запретом, однако множество течений современного католицизма расцвело именно под сенью республиканской Франции, и причастны к этому были как правые, так и левые – от Шарля Пеги и Леона Блуа до Жака Маритена и Эммануэля Мунье[456], заканчивая священниками-рабочими. Если Португалия известна Фатимой, то Франция – Лурдом[457]. Очевидно, что избавление от религиозной символики в школах никак не скажется на стойкости религиозных чувств. В наших университетах не висят распятия, тем не менее
