– Кронваэльцы! – стучал кулачком по балюстраде балкона местный «Андрей Болконский». – Мы должны отстоять наш город! Никогда еще враги не брали столицу!
Народ «Войну и мир» не читал, но чувствовал, что где-то есть такой писатель, как Уильям Шекспир. Собравшись под балконом толпа Ромео требовала, чтобы Джульетта им дала… хотя бы оружие. Или что-то, что можно противопоставить неплохо вооруженной армии. Складывалось такое впечатление, что где-то сидит без работы отоларинголог и терпеливо ждет, когда к нему на прием с жалобами на серные пробки явится главный защитник и зачинщик. Но пока что дальше видеотрансляций дело не шло.
– Мы должны сплотиться в трудную минуту! Защитим Кронваэль! Любой ценой! Преданные кронваэльцы, мы отстоим нашу столицу! – кричал герой, пока наперегонки падали его авторитет и боевой дух кронваэльцев. Все его речи сводились к тому, что спать спокойно можно только заплатив налоги. После третьего выступления количество просмотров начало стремительно падать, а численность людей под балконом неумолимо уменьшаться. Оставались лишь преданные фанаты, все еще не верящие в то, что слово «преданные» имеет несколько значений.
Первым шагом навстречу народу, кроме введения нового, поголовного налога, было решение снова превратить виселицу из рекламной площадки в акцию устрашения.
Никогда я еще не видела, как акционеры защищают информационную поддержку своего бизнеса, отгоняя стражу. Крики продолжались до вечера и завершились тем, что вместо «смутьянов» на виселице висел сборщик налогов и его секретарь-секьюрити. Вооруженная стража пыталась утихомирить разбушевавшийся народ, но потом позорно дезертировала под градом камней. Сколько еще шагов навстречу народу собирался сделать самопровозглашенный правитель, ни мне, ни науке было неизвестно, но пока что мы двигались туда, откуда ноги растут.
Первым признаком войны, как я полагаю, должно было стать появление на горизонте запыхавшегося отряда, оставшегося от разбитого на границе Кронваэля войска, несущего в руках кривой заборчик. «Никогда еще враг не переступал нашей границы!» – напомнила Интуиция, пока я пыталась проглотить тугой ком нарастающей тревоги. Я потратила все деньги на припасы, но мне все равно казалось, что мало. «Судя по запасам, их вполне хватит, чтобы пережить маленькой семье маленький ледниковый период!» – обрадовалась Интуиция, потирая ладошки, но ледниковый период в сердце у меня был, а вот семьи не было.
Ход времени всегда замедляется перед чем-то страшным. Город томился в ожидании, пока самые слабонервные выстроились в очередь со своими пожитками, покидая «ненадежные» стены. Одновременно с этим в город тянулась целая очередь, оценившая стены столицы по степени благонадежности на «лучше что-то, чем ничего!» Буревестник возвестил о том, что где-то на каком-то Ледовитом перевале Драконьих Зубов, армию Флармера встретил очередной гарнизон Кронваэля. Эта новость мигом облетела все уши и осела на языках. Следом за ней, считай, вдогонку прилетела новость, что битва была почти моментально проиграна из-за численного превосходства противника. Часть нашего доблестного войска с позором бежала и укрылась в горах, злобно шипя во вражеские спины. Враги двигались к нам со скоростью экскурсионной группы, ненадолго останавливаясь осмотреть местные достопримечательности.
– Нет, ну это позор! – возмущался Чумазый, возглавляя местный «шахматный клуб». – Неужели нельзя было атаковать с двух сторон? Я не понимаю! Зашли отсюда и отсюда! И все! Враг разбит! Но нет же! Пошли же напрямую! Э-э-э-эх! Ну кто так делает?
– Если бы я там был, я бы спрятался в пещерах, а потом внезапно атаковал! – или возражал, или соглашался Рыжий, являясь заместителем главного «военачайника». – Они – хрясь! Мы их – бам-с! И все!
– Ты прав, дружище! Совсем не умеют сражаться! – одобрил идею с «хрясь» и «бам-с» заведующий всем этим клубом, раскладывая камни на земле и двигая их палкой. – Вот смотри…
Я вспоминала огромные горы, застывшие на горизонте, и втайне надеялась, что это – не единственные возвышенности Кронваэля, а речь идет о каких-то других, более географически отдаленных достопримечательностях.
– Записывайтесь в ополчение! – кричал возле виселицы какой-то суровый и усталый мужик с бородой-лопатой и свитой из латников. – Защитите свои семьи! Мы даем обмундирование, меч и похлебку раз в день! Записывайтесь в ополчение! Защитите Кронваэль!
Чумазый и Рыжий, едва завидев «военную комиссию», начинали медленно сворачивать свое заседания и спасать свои «заседалища» от неминуемого обмундирования.
Пока другим не хватало времени, мне не хватало сердца. Я физически чувствовала каждый его удар, стараясь в минуту слабости и нахлынувших воспоминаний о поцелуях и объятиях, о бархатном низком голосе с оттяжкой в хрип, не поддаться отчаянию, сжимая судорожной хваткой подаренное одеяло. Каждую ночь я лежала на подушке, закрыв глаза, и мне казалось, что вот-вот к моим дрожащим губам прикоснуться чужие теплые губы, нежная рука успокоит меня ласковым прикосновением, и все тут же встанет на свои места. «Все уже встало на свои места!» – мрачно замечала Интуиция, констатируя нелицеприятный факт. Но как бы я себя ни успокаивала, с наступлением темноты в моем сердце загорался призрачный огонек надежды. Я не знала, ненавижу его или люблю. Сначала я жалела себя, долго, мучительно и нервно. Ком жалости стоял в моем горле, готовясь вырваться слезами и беззвучным криком отчаяния. Мне всегда казалось, что когда застываешь в беззвучном крике, его обязательно должен услышать тот, кому он предназначался, где бы он ни был. Жар сменялся холодом, сердечные переживания – голосом разума, который раз за разом твердил, что так будет лучше для всех. Наверное…
Через два дня возле виселицы собралось ополчение, которое я бы вряд ли поставила в почетный караул возле дворца. Сначала мне было смешно, глядя, как несуразно и глупо смотрятся доспехи на некоторых представителях местных вооруженных сил. На ком-то они болтались, на ком-то еле сходились. Меч для многих был в новинку, поэтому его разглядывали с интересом. Худосочный паренек с лицом, побитым оспой, пытался сделать неуклюжий замах, но центробежная сила влекла его самого дальше по траектории, вызывая смех «военачальственного клуба». Рыжий прислонился к углу дома и что-то с улыбкой шептал на ухо своему чумазому руководителю, а тот просто загибался от смеха, хватаясь за живот, и кивал, соглашаясь с заместителем.
Женщины всех возрастов поджимали губы и прятали лица на груди друг друга, захлебываясь рыданиями. Двое маленьких оборванцев нашли палки и тоже решили присоединиться к «армии». Какой-то толстяк потрепал их по голове, глядя на то, с какой решимостью восьмилетки становятся в ряды защитников. Их мать рыдала, баюкая на руках икающую кроху. Толстяк улыбнулся и помахал своей жене, которая зарыдала с новой силой, прижимая к себе ничего не понимающую малютку.
– Мама! Смотри! Я как папа! – гордился совсем юный защитник, показывая матери меч. Сгорбленная мать смотрела на него странным взглядом, теребя грязную бахрому серого платка. Тем временем Рыжий и Чумазый показывали друг другу палкой приемы
