Уверена, поэтому-то Робби и позвал меня на свидание в прошлом месяце (ну, хотя бы отчасти поэтому): думает, я готова куда на большее, чем на самом деле. Пока что он, правда, не пытался как-то на меня давить или поторапливать. Нет, он был очень милый, водил в пиццерию, в кино, давал входные, когда играла их группа, и вот даже тете Кейт мебель двигать помогал.
И учитывая его семью, мою, группу и школу, мы никогда надолго наедине не оставались. По крайней мере, в присутствии чего-то похожего на постель.
– На какой-такой уровень? – снова спросила я, изо всех сил стараясь звучать круто и непринужденно.
Он отодвинулся глядя на меня немного удивленно.
– Ты знаешь, о чем я.
Вообще-то нет, чуть не слетело у меня с языка.
Он откинул назад свою темную гриву.
– Почему ты не хочешь, чтобы мы были вместе?
– Мы и так вместе, – выдала я и поняла, как скверно это на слух, еще до того, как сказала.
– Ты знаешь, о чем речь. О том, чтобы быть как любовники, когда ты настолько близок с другим человеком, насколько это вообще возможно.
– А ты близок? – спросила я, а сама думала про одну девчонку из нашего класса… она говорила, что иногда после секса тебе грустно, одиноко и такое ощущение, будто тобой попользовались.
Его губы скользнули по моим.
– Такого с нами не случится. У нас есть контакт. Я думаю, с тобой это будет просто шикарно.
На всех наших прошлых свиданиях всегда были эти… как их… «ограничивающие обстоятельства». Это как играть на поле и знать, что судья все равно вмешается или время выйдет, и вообще как бы все ни обернулось, происходящее останется под контролем и можно особо не беспокоиться.
Но сегодня и поле, и правила остались где-то в другой реальности. Мы оба знали, что это больше не игра, что безопасность кончилась. Где-то за последний час все нормальные границы растворились, исчезли, и дело даже не в том, что никого из взрослых нет дома, а девчонки спят без задних ног.
Палец Робби пошел гулять под бретелькой моего лифчика.
– Ты позволишь посмотреть на тебя?..
Какая-то часть меня собиралась сказать да, просто чтобы узнать, насколько шикарно все будет, но все остальное, а именно насмерть перепуганная девственница быстро отпихнула его руку и выплюнула:
– Нет!
Робби сел, немного отодвинувшись от меня, но руку с бедра (моего) не убрал.
– Что не так? – мягко спросил он. – Мне казалось, тебе нравится…
– Мне нравится.
– Тогда…
– Но я пока не готова, – честно призналась я.
Он нежно пожал мне коленную чашечку.
– Почему нет?
– Н-не знаю, – соврала я. – Просто знаю, что не готова. Пока.
Вся близость между нами разом пропала.
– Ты же не собираешься в дразнилки играть, правда? – голос его звучал все так же мягко, но где-то на заднем плане проглянуло подозрение.
– Так, минуточку. Я что, уже не могу сказать, что не готова, и не превратиться при этом в динамщицу? Может, у нас пока разные уровни.
Он еще отодвинулся и медленно покачал головой.
– Нет, не верю. Ты была сейчас со мной, вся целиком, и сама это знаешь. Тут что-то другое. Может… тебя что-то пугает?
Он попал в самую точку, но я не могла, просто не могла это признать. Как и того, какой абсолютной, незрелой, неопытной девственницей на самом деле была. И что не хочу, чтобы он касался моей груди, потому что боюсь, как бы за этим не последовал секс, а я не очень-то понимаю, что такое секс и куда он может меня завести, и уж точно совсем не уверена, что там, куда он меня заведет, я точно сумею со всем справиться. И что смертельно боюсь, что там, внутри меня, что-то изменится навсегда.
Робби откашлялся.
– Резинки у меня есть, если тебя это волнует…
– Я… я просто не могу сделать это сегодня.
Он откинулся на спинку кушетки, шумно выдохнул и принялся изучать тетин потолок.
– Не могу сказать, что ты упрощаешь нам жизнь.
– Я в курсе, – сказала я, захлебываясь во внезапной волне ужаса.
Вот оно. Робби больше не захочет со мной встречаться.
– Ну, ладно, – он погладил меня по ложбинке между большим и указательным пальцем. – Не волнуйся об этом. Пустяки.
– Нет, не пустяки.
Я в панике осознала, что пытаюсь сморгнуть слезы.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку, потом встал, накинул кожаную куртку, забросил на спину гитару и двинулся к двери. Я пошла следом, чувствуя себя хуже некуда.
– Увидимся, – сказала я на пороге.
Тут он обернулся и обнял меня, окутал собой, целиком. Я снова ощутила в нем это солнце. Нет, нет, я не хочу его терять, подумала я, чуть не плача.
– Послушай, – сказал он куда-то мне в волосы. – Быть любовниками… этого надо хотеть на все сто. Нельзя принуждать другого, только не в этом.
– А что если я никогда… на все сто?.. – пробормотала я ему в грудь.
Все так же держа за плечи, он чуть-чуть меня от себя оттолкнул и поцеловал, очень нежно, в губы.
– Все еще будет, – пообещал он. – Вот увидишь.
С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, я каждую ночь делаю одно и то же. Прежде чем лечь спать, я выключаю верхний свет в комнате и зажигаю свечи – одну на комоде, одну на прикроватном столике и еще одну на подоконнике. Не поиграть в ведьму или там вызвать духов, нет. Я просто люблю эту жизнь в пламени – то, как оно мигает и пляшет. С люстрой на потолке все такое плоское, одинаковое, все купается в семидесяти пяти ваттах жесткого, яркого электричества. А когда горят свечи, сразу появляются тени, и комната становится мягче и сумрачнее. И таинственнее.
Тем вечером дядя отвез меня домой, я поднялась к себе, зажгла свечи и, не раздеваясь, уставилась в зеркало. Низко посаженные джинсы и короткий топ открывали длинную линию талии, плоскость живота. Что там парни всегда говорят? Нефиг девушке эротично одеваться, если она не готова дать. И что, вот этот топ – он эротичный? Выходит, я посылаю ложные сигналы, дразню? Динамлю?
Окей, может, он немного эротичный… ну, во всяком случае, эротичнее, чем свободные футболки на пару размеров больше, которые я обычно ношу. Да, я хотела понравиться Робби и специально для этого оделась. Но это же не значит, что я и на все остальное готова, до самого конца. Или как?
Я пожала плечами и
