– Я живу на восточном берегу болота. Наши дома – купола на сваях, над бурой водой. Мою мудрость-мать зовут Кири, а мою сердце-мать – Нума. И ты можешь гостить в нашем доме, сколько пожелаешь.
Лодка исчезла в тумане.
Хироми Гото – канадская писательница японского происхождения. Сейчас она живет в Британской Колумбии. В 2001 году ее роман The Kappa Child удостоился премии Джеймса Типтри-младшего и вошел в финальные списки премий «Санберст» и «Спектрум». В том же году Гото опубликовала роман в жанре фэнтези для детей – The Water of Possibility. Ее первый роман, Chorus of Mushrooms, получил региональную литературную премию за лучшую дебютную книгу и стал одним из лауреатов Канадско-японской литературной премии.
Весной 2004 года в издательстве «Арсенал Палп Пресс» выйдет ее сборник рассказов Hopeful Monsters. Гото – мать двоих детей. Кроме того, недавно она взяла под свою опеку домашнюю крысу, спасенную Обществом борьбы с жестоким обращением с животными.
От автораКицунэ прячутся между мирами – магическим, природным и человеческим. В азиатских легендах волшебные лисы оставили за собой длинный и запутанный след самых непредсказуемых поступков. Они лживы и жестоки; они милосердны и способны на удивительно прекрасные деяния. Понять их нелегко. Писатель, затеявший понять и описать лису-кицунэ, рискует заблудиться в лабиринте ее причудливых повадок. Один взмах ее грациозного хвоста – и то, что вы как будто видели своими глазами, уже исчезло бесследно. Лишь капля воды скатится с потревоженного листа; лишь солнечный луч мелькнет на мгновение в чаще.
Хироми Гото
Пожиратели снов
Мо Коттонсмит как раз стукнуло шестнадцать, когда она затеяла «Моду набекрень». На деньги, которые сперла у соседнего продавца шипучки. На поддержание полноценного бизнеса денег все равно не хватало, но Мо надеялась, что ей повезет. Правда, еще она верила, что удачу человек делает сам, своими руками: благодаря полицейской камере ее первое же творение дебютировало во всех утренних новостях.
Платье было желтое, как одуванчик, с каплями росы на корсаже и кольчужной юбкой на обручах. Приятельница Мо, Хуанита, выступала в качестве модели. Съемка запечатлела, помимо всего прочего, как она сражается с парочкой гопников.
Ну, то есть не то чтобы прямо сражается. Когда Хуанита развернулась, чтобы встретить нападающих лицом к лицу, заодно крутанулись и ножи, бахромой окаймлявшие подол кольчуги. Одному из них на пути попалась костяшка указательного пальца Подозреваемого № 2, после чего точечные залпы перечного спрея из капель росы (тех самых, на корсаже) довершили дело. К сожалению, Подозреваемый № 1 успел сбежать, прежде чем Хуанита задействовала электрошокеры в комплектных к остальному ансамблю туфлях. Впрочем, она все равно их разрядила, потом надула губки в камеру и гордо зашагала по тротуару прочь.
Так кринолины внезапно снова вошли в моду, а веселая воровка Мо сделалась персоной, представляющей интерес, причем не только для охранников правопорядка.
(Они, кстати, попытались ее прищучить за хакинг полицейской камеры, но адвокат спустил иск в сортир еще до того, как к команде присоединилась я.)
Следующим релизом от «Набекрень» стал «Лиф 0–5 нашей эры» – бюстье, набивавшее одну из твоих сисек до пятого размера, а вторую сжимавшее до прыща. Он тоже наделал шуму, и в девятнадцать Мо уже обналичивала чеки, от одного взгляда на которые любой нормальный человек в отчаянии кинется покупать лотерейные билеты на все оставшиеся деньги.
Заработок Мо потратила на большой дорогущий дом, декорировав его в стиле «Шикарная ночлежка». Я сказала, что на ночлежку оно совсем не похоже. Она возразила, что я ничего не понимаю в шике. Залп, ответ, залп – у нас всегда так было, еще когда мы делили комнату в «Макмерти» (это такая муниципальная свалка для девушек, которые и домой пойти не могут, и на воспитание их никто не берет). Начисто проигнорировав мое мнение, Мо задрапировала у себя все стены и мебель тканью, а потом поставила самую громкую в мире стереосистему. Подвал она назвала «Отвисалово», потому что он был набит гамаками и игрушками для ее многочисленных отвиса… скажем так, прихлебателей.
Еще она соорудила себе обновленную версию ночной маски, которую украла у меня много лет назад, когда в последний раз сбежала из «Макмерти». У маски были модные зеленые окуляры, с мягкой подкладкой, такие, удобно прилегающие, и сложносочиненный дыхательный фильтр. В ней она спала – как и я когда-то. Публика считала это очаровательной причудой, а когда увидела, наконец, мою (то есть реплику, которую я соорудила, когда Мо уперла оригинал), решила, что это я копирую Мо.
Но это дело давнее – предыдущие судимости, если на нашем языке. А здесь и сейчас вот она, Мо: входит широким шагом в местное полицейское отделение. Морда мрачная, в руках – обувная коробка. Платье на ней было с большим животом, для будущих мам: лаймового цвета бархат и такие большие квадратные воротник и манжеты. Полочка делилась надвое вразлет, а с округлости под ней свисало что-то зеленое и блестящее.
– Констебль Лизабет, – она деловито лопнула пузырь жвачки.
– Мо, ты что, беременна?
– Это для осеннего показа, – она взгромоздилась на стул. – Примерить хочешь? Идет в комплекте с надувным брюхом.
– Я работаю.
– Да ну! Я надену твою униформу и встану перед дверью – никто и не догадается, что ты тут баклуши бьешь.
– Размечталась, – я кашлянула, чтобы не светить улыбкой. – Что в коробке?
– Точно не знаю.
Все в игрушки играет. Я встала и обошла платье кругом, чтобы получше разглядеть. Поперек живота шли пластиковые аппликации: лягушки и ящерицы, лупоглазые, мультяшные и приветливые.
– Это что, кто-то правда купит?
– У меня уже полно предзаказов.
– Что ты имеешь в виду: не знаешь, что в коробке?
– Открой ее.
– Ты ее по почте получила?
– Лиз, спокойно. Это не бомба.
Я открыла. Потом снова закрыла, сунула в нижний ящик стола, опустила жалюзи и опрыскала все кругом дезинфектантом, таким сильным, что у меня слезы на глазах выступили.
– Вот моя девочка! Вспоминаю с неизменной теплотой! – осклабилась Мо.
Говорила она расслабленно, но теперь в комнате стало темнее, и я отчетливо разглядела красные отметины у нее на губах. Она опять их кусает.
– Ты знаешь, что это такое.
– Нет, – ответила я, но как-то слабо.
– Помнишь мой девиз, Лиз?
– Зачем зарабатывать на то, что можно спереть?
– У каждой загадки есть разгадка. Мой гений состоит в том…
– Ага. Знать, у кого спросить. И?
– Ты, между прочим, спишь в переделанном противогазе.
– Ты тоже, Мо.
– Сосед увидел, сосед спер. Я всегда узнаю средство к выживанию, когда увижу его.
– Не обольщайся. Кто угодно из «Макмерти» может такое сказать.
– Лиз! – она крепко пнула мой стол. – Ты же не спятила.
Я выдохнула. Заставить ее выйти из себя – уже победа.
– Эта штука в
