Маг не стал говорить, что глыба — самый крупный резервуар силы в Царстве и последний бастион Круга. Вместо этого он произнес:
— Когда мы голосуем, мы все беремся за руки и замыкаем кольцо. Каждый направляет свою силу камню. Тебя могут принудить голосовать или убедить недостаточно, но глыба окрашивается от того, во что по–настоящему веришь. Подкупать, угрожать, обманывать — все без толку.
— Такой бы камень на Совет Достойных!
Маг вежливо улыбнулся. Он подвел жрицу к ряду кресел из того же мрамора, что и все здание. Их задумывали как чудовищно жесткие и неудобные сидения, но на памяти Газвана кресла всегда выкладывали подушками.
— Кого ты привел, Верховный? — пролаяла госпожа волн. — Еще безродные маги из подворотен?
— Почетные гости, Лайла, — улыбнулся Первый. — Неджра, старшая жрица Великого Судьи, и достойный Мауз, советник.
— Бегемот из Золотого двора, — учтиво поклонился толстяк.
На чародейку его остроумие не подействовало, и Первый поспешил закончить:
— Лайла Харрад, ученица Машира из линии Омейи. Смотритель Зала Волн.
Высших чародеев было шестеро, одинаковых резных кресел — дюжина, так что все должны поместиться. Пока они рассаживались, к ним присоединился Сафар. Верховный заметил в зале господина камня. Вокруг него собрались молодые маги, внимая без сомнения желчной речи.
— Я покопался в нашем архиве, — склонился к уху жрицы маг. — Давным–давно, когда Царство состояло из столицы и окрестностей, в нем правили не цари, а патриархи крупных кланов. Основатели повторили тот совет старейшин. Один из заветов — никто не должен править Кругом единолично. Слишком велика опасность, что он превратится в тирана.
— Здесь все столичные колдуны? — поинтересовалась жрица.
— В обители тысяча триста шестьдесят два мага, — отчеканил Первый. Не мешает напомнить, что Круг вовсе не беззащитен. — И еще около пяти сотен проживают в городе. Нет… конечно, нет! Здесь только лучшие, по сотне от каждого стихийного Зала.
Жрица умолкла, переваривая сказанное. Однако долго молчать им не пришлось. Быть может, появление Верховного и не было сигналом к началу, но маги быстро расселись по скамьям. Первый поднял руку — и Неджра вздрогнула, когда с глухим стуком захлопнулись двери. Золотистая мерцающая пленка выблеснула на миг и тут же впиталась в стены — палата Совета теперь отрезана от внешнего мира.
— Я буду краток, — со своего места произнес Газван. Усиленный магией, голос его донесся до самых дальних скамей. — Вы знаете, из–за чего мы собрались. О ночных беспорядках слышала вся обитель. Я только представлю вам гостей. Нам нечего скрывать! Я настоял, чтобы они видели все собственными глазами.
Вышло неплохо. Он ожидал, что его освистают, но маги лишь переглядывались или привставали, пытаясь лучше разглядеть незнакомцев.
— С нами Неджра, старшая жрица Великого Судьи, Мауз иль-Нехат, советник Золотого двора и его секретарь Исиат, — в отличие от неподвижно застывшей в кресле жрицы, вельможа встал и церемонно поклонился. — И еще я позвал на Совет Ханнана, ученика Амира из линии Мисура, главу сакарской обители. Ханнан приехал с докладом незадолго до печальных событий и очень помог в эти тяжкие дни. Его–то я и попрошу рассказать о нападении в гаванях.
Верховный сел, Ханнан же спустился с возвышения и вышел на открытое пространство меж скамей, где маги являли Совету красноречие. Верховный знал все, что сейчас прозвучит, но не сомневался — Наджад попробует направить спор в нужное ему русло.
Так оно и получилось. Едва Ханнан закончил, ученик смотрителя вскочил:
— Не знаю, как вам, братья, а мне все ясно! Мы знаем, кто наш враг. Те, кто пролил кровь, не должны уйти безнаказанно!
Ханнан собрался ответить, но Верховный сделал это за него.
— Не будь болваном, Расин! — отрезал Первый. — Семеди не мелкий дворянчик, через день–два он наденет маску. Ты хочешь воевать с Царем Царей? Со всем Царством?
Он ожидал, что его слова не понравятся собранию, но не думал, что настолько. Вой поднялся такой, будто он предложил напялить рубища и на коленях ползти до самого Района Садов.
— Мы точно знаем, что это Семеди?
Это был Умар, его человек, но недостаточно доверенный, чтобы знать историю с самого начала.
— Точно, — без колебаний отвечал Ханнан. — Колдуны из Нагады были в Железной палате в Районе Садов. Те же, кто нападал ночью. Наконец, есть много косвенных свидетельств.
— Сколько у него закатных магов? — донеслось с дальних скамей.
— Мы не знаем наверняка. Скорее всего, двое уже отправились в царство теней. Но Золотой двор говорит, их было пятеро.
— Три мага против всего Круга, — выкрикнул кто–то.
— Три мага и три тысячи черных псов! — поправили его.
— Мы уже били их!
— А они били нас, семнадцать лет назад…
Верховный бросил взгляд на Наджада. Господин камня казался довольным, хотя Первый не видел, чтобы тот дергал своих людей за ниточки. Впрочем, еще бы ему не быть довольным! Все складывалось само и без его участия.
Что ж, пора выложить на стол новые кости.
— У кого есть вопросы к Ханнану? — громко спросил Верховный, позволив голосу заполнить зал. — Если нет, дайте высказаться остальным. Самый старший из нас будет первым.
Старшим в Совете был Кадар, а это играло на руку Верховному. Если повезет, тот успокоит собрание, и возмущение Круга выльется в бессильную ругань. Иначе… Газвану не хотелось думать, что может быть иначе.
— Братья! — Наставник встал решительно и быстро, в небесно–голубой ковве Зала Ветров он напоминал юношу — так стремительно сбежал по ступеням. — Я могу сказать, что война, за которую так ратуют, уже началась. Нападение в гаванях и покушение на Верховного — никак иначе и не назвать. На своем веку я видел две войны: ту, что мы сами начали в Рассветных королевствах, и ту, что привела Круг к азасову пленению. Я надеюсь, Совет простит мне мои воспоминания… я старый человек… но я хотел бы вернуться к тем событиям.
Кадар говорил долго, куда дольше, чем мог позволить себе Верховный, — все же для большинства он оставался наставником или одним из учителей. В его речи нашлось место и ужасам резни, и последним ас-Джаркалам, и тому, о чем маги частенько забывают — огромном многолюдном Царстве, в котором слишком, ужасающе мало людей, не считавших бы магов бесами.
— Эта война идет давно, — совсем тихо, заставляя вслушиваться в каждое слово, заключил Кадар. — Перед Советом Первый–в–Круге собрал нас,
