— Там так написано, — Верховный нахмурился, — или это твои… умозаключения?
— Мои.
Газван устал смотреть на чародея снизу вверх, прошел к столу и одним залпом осушил чашу Ханнана.
— Если ты промахнулся, ошибка отольется кровью, знаешь ли.
— Все, что я прочел, подталкивает к этому выводу…
— Тогда решим, что ты его нашел. Мягкое подбрюшье. — Первый для острастки проворчал: — Не слишком радуйся. Со мной источник, а что ты будешь делать, если прижмет… этого я не знаю.
— Я целиком владею своим Даром. В отличие…
Ханнан наконец–то поднялся. Сцепил руки. Он все колебался, переступать ли грань или унести опасения с собой, в предстоящую назавтра схватку.
— Да уж, в отличие. Ты мне не доверяешь? — Верховный отошел к окну.
Там уже совсем стемнело, далеко за рекой горели зарева пожаров, но в остальном… Газван еще не видел, чтобы город целиком погружался во тьму. Где–то там, на стенах обители были часовые, но старый маг их не разглядел.
— Доверяю. Так же твердо, как вы сами верите в себя.
«То есть ни на медяк?» Верховный уже слышал, как по лестнице торопливо поднимается Аджит, а потому спросил другое:
— Наши друзья с рассвета. Как они разместились?
— Не жалуются. У меня пустая обитель, мудрый, так что им некому мешать. Всего сорок шесть душ.
Газван прищурился, наблюдая за чародеем. Днем тот пришел со старшим наставником, но Узы Молчания даже не дрогнули. Впрочем — они оба маги, Кадар и глава обители… могли и обнаружить чары, и выпутаться, и не подавать вида. «Ты превращаешься в Мауза», — подумал Первый. Вслух он сказал только:
— Тогда иди, отдохни. Сам знаешь, что завтра начнется.
Уже вслед, когда Ханнан коснулся дверной ручки, он добавил:
— Я тебя отзову. Обещаю. Как все закончится, на следующий день.
Он рассчитал верно и избавил себя от благодарностей — дверь распахнулась, и на пороге возник Аджит. Оба «мальчика» едва не столкнулись в проеме. Бездна, треснуть бы лбами всех его «детей», да хорошенько! Послушных и нерадивых, верных и самолюбивых… Газван снова отвернулся, ожидая, пока чародеи раскланяются. После сегодняшних боев камни обители как будто неслышно пели.
Наконец хлопнула дверь.
— Лучше бы вам поручить это группе целителей, — в который раз повторил ученик.
Он тоже волновался: Верховный слышал, как Аджит меряет шагами комнату. Бездна, если так тревожится целитель, — что говорить о нем? Неужто и он такой же взвинченный?
— Чтобы вся обитель судачила, что я задумал? Я объяснял, мне нужен маг со стороны. А кроме тебя у меня никого нет.
Шаги смолкли.
— Я надеялся, вы передумаете. Вы… вы уверены? — отчего–то шепотом спросил целитель.
— Конечно, не уверен, — огрызнулся Первый. — А что, у тебя в запасе другой выход?
Маг направился в спальню, зная, что ученик без разговоров последует за ним, и на ходу излагая все, что повторял самому себе:
— У Круга есть только одно оружие, источник. И будь я проклят, если могу им пользоваться! Все так сложилось, один к одному. Ну… не смогу я отдать талисман. И новый не создать, никто другой не справится. Остался один я.
Он снял ковву и бросил прочь, не глядя. Взялся за ремешки сандалий.
— Нужно что–то сотворить, чтобы это треклятое тело сдюжило. Сколько бы силы через него не текло.
Газван опустился на кровать. Сложил на груди руки.
— Ну? Что молчишь? — сипло выдохнул маг.
— Я слишком много отниму, — сбиваясь, начал Аджит. Боги, какой же он все–таки… мальчик. — Вы понимаете? Не просто годы из жизни… Не издалека, откуда–то. Вы можете умереть. Через луну… через неделю. Понимаете?
— Ну, если мы проиграем, я ничего не увижу. Вы еще обзавидуетесь. — Верховный натянуто хохотнул. — А если выиграем… — на скулах целителя играли желваки, и Первый резко закончил: — Нет, этот Круг того не стоит. Конечно, нет. Но я уже решил.
Ну что он тянет? И ведь стоит над душой, и еще молчит! Как пленник перед пыткой.
— Давай уже. Не томи!
Аджит сказал, что он ничего не почувствует, и поначалу так и было. Долгие мгновения, а то и минуты — Первый–в–Круге просто вглядывался в себя. В груди ныло, и дышалось тяжело — он прежде не замечал, а уже несколько лет только так и дышится. Каждый подъем грудной клетки — настоящее усилие. Сердце билось, кажется, где–то у горла, и мысли путались. Но это, верно, от страха.
Газван заметил, что сжал кулаки, и попробовал расслабиться.
— Ну когда там… — не выдержал старик.
И почувствовал, что мироздание пришло в движение. Сам воздух вокруг него сгустился, сжался и запульсировал. Вдох. Выдох. Снова вдох…
Все пришло сразу: запахи курений, пота, дыма и влажной ночной тишины… Звуки, краски… невозможно блестящий бок медной жаровни. Вышивка на ковве Аджита. Боги, оказывается, в обители слышно, как далеко в порту скрипят галеры!
— …начнешь, — договорил он.
Верховный маг сел на постели. Недоверчиво нахмурился. Повел плечами, разминая тугие, налитые силой мышцы.
И расхохотался.
Не так–то просто оказалось выпроводить ученика. Тот все нудил над ухом: что нужен отдых, что перерождение не проходит даром, и с дюжину таких же благоглупостей. Кишки Усира, хотелось вскричать Газвану, ты что, не видишь: я молод, я здоров… Боги, сейчас он был здоровей Аджита, а тот едва разменял третий десяток.
— Вот что, — не выдержал Первый. — Если ты и дальше будешь здесь торчать… какой–такой отдых, мальчик?
Все еще недоверчиво, тот покачал головой, но коснулся рукой лба. Пусть твой день будет счастливым, мудрый… Какой день? Этот уже отдал концы, сгорел в горне лет, которых теперь не будет, а рассвет сулил лишь новое побоище. Легкие работали на износ, и голова с непривычки слегка кружилась.
Пожалуй, он все же прав: Газван даже не заметил, как целитель ушел. Маг закрыл лицо руками и несколько мгновений стоял так, пытаясь успокоиться. Еще одно дело. Старик… старый маг, пока был стариком, задумал еще одно дело.
Понемногу шум в ушах утих, и Верховный направился к кабинету. Главное, не торопиться. Успокоиться. От прикосновения к зеркалу по поверхности разбежались янтарные брызги. Проклятье! Только бы не пришлось заново подчинять Дар. Оставалось надеяться, что тело все вспомнит и приноровится.
— Сахир, ученик Волдрина, — негромко позвал Первый–в–Круге. — Сахир аби-Кадир, отзовись!
Он вздрогнул, так резко вспыхнуло зеркало, отразив худощавого юношу, почти
