Герхильду не помешало бы у него поучиться.
— Ваша Лучезарность, — выступила вперёд девушка в остроконечном чепце и сером полотняном платье, — мы можем войти?
— Снежок, милый, дай передохнуть. Потом доиграем. — Я выбралась из-под кьёрда попытки эдак с пятой и сделала себе пометку в памяти: вплотную заняться его воспитанием.
Сразу после того как перевоспитаю Скальде.
— Проходите. — Выпрямилась, стараясь придать себе величавый вид, а своей подмоченной моське выражение благородной невозмутимости. Покерфейс, как у Его Отмороженности.
Снежок пушистой табуреткой растянулся у меня под ногами, поджав передние лапы. Пройдя в спальню, девушки слаженно присели в реверансах, после чего всё та же чернобровка сказала:
— Его Великолепие просил вас не тревожить, поэтому я не стала приносить обед. Ваша Лучезарность, изволите отужинать сейчас или как обычно?
— Как обычно, — отозвалась, всматриваясь в незнакомые лица.
Есть не хотелось. То ли из-за незабываемого приёма благоверного, испортившего мне не только настроение, но и аппетит. То ли тело ещё не поняло, что сменило анорексичную хозяйку на ту, которая кушать умела и любила.
Очередное приседание и взгляд, устремлённый на резную спинку кровати.
— Тогда с вашего позволения мы подготовим вас к грядущей ночи.
Краснели они тоже сообща. И одинаково бездарно, опуская головы, пытались спрятать смущённые улыбки.
— И что же случится грядущей ночью?
— Ну как же, — подала голос вторая камеристка, становясь похожей пунцовыми щеками на матрёшку. — Сегодня ведь последний день вашего уединения. Правитель сказал, что придёт к вам.
А я помогу ему от меня выйти сразу же после того, как войдёт.
— В купальне уже всё готово, Ваша Лучезарность, — негромко произнесла самая младшая на вид, с веснушками и задорными кудряшками, пламенными завитками выбивавшимися из-под широкой оборки чепца.
— Ваша Лучезарность, — робко проронила первая девушка, видя, что я не спешу бежать в купальню, чтобы потом во всей красе предстать пред грозными очами императора, — это был приказ Его Великолепия.
Подозреваю, что настроение у драконовельможества сейчас будет похуже моего. То есть прескверное. Не хотелось бы, чтобы из-за наших баталий пострадали служанки. Они-то не виноваты, что Ледяной такой ревнивец и собственник. Да и после проявленной кьёрдом радости не помешало бы как минимум умыться. Лучше — понежиться в горячей, ароматной воде. Вдруг удастся расслабиться, вернуть себе хорошее расположение духа и его же твёрдость.
Снежок за нами в купальню не последовал. Порывался, конечно, не желая расставаться с хозяйкой даже на самое короткое мгновенье. Наверное, боялся, что опять пропаду. Однако мои помощницы, не церемонясь, захлопнули перед мохнатой мордой двери. И пока я кайфовала в бассейне, кьёрд не переставал полосовать те когтями.
Жаль, всё хорошее рано или поздно заканчивается. В моём случае удовольствие прервалось до обидного рано, сменившись болезненной процедурой депиляции. Вот что за непруха такая! Как становиться императрицей — так Фьярра. А как лишаться на теле растительности — так мучайся Аня.
А самое обидное, что тело-то казённое.
Впрочем, раз уж приняла решение, которое далось нелегко и не сразу — остаться в этом мире и прожить эту жизнь, пора начинать считать эту оболочку своей, а не временным пристанищем, как раньше. Ради собственной красоты можно и потерпеть. Депиляцию.
Но уж никак не ночь с Его Гадством.
Вот когда одумается, поймёт, что ему нужна я, а не ребёнок с драконьими задатками, тогда будут ему и горячие ночи, и жаркий отход ко сну, и пылкие пробуждения. А пока пусть закаляется под холодным душем моего безразличия.
Оставалось только придумать, как вечером отвадить тальдена и выиграть для себя немного времени.
Пока служанки завивали мне волосы и наряжали в платье вызывающего цвета — насыщенно-амарантового, с глубоким вырезом и традиционными рукавами-подметалками, я ломала голову над тем, как поломать планы Герхильда. Ну и кайф ему обломать — это вообще благое дело.
В общем, не получит он в ближайшее время доступа к телу!
Жаль, наряд для бунта не самый подходящий. Фривольное декольте, подчёркнутое массивным колье из турмалина, привлекало ненужное внимание. Камни в ложбинке грудей так и сверкали. Переливались, то вспыхивая ядовитой зеленью, то разгораясь малиновым пламенем.
Главное, чтобы из-за них никто другой не вспыхнул и не загорелся, как соприкоснувшаяся с искрой щепка.
От размышлений о постельном мероприятии и возможных вариантах его саботажа меня отвлёк эррол Хордис. Испросив у Элиль, самой младшей и самой улыбчивой из служанок, разрешения переговорить с Её Лучезарностью, лекарь остался дожидаться меня в будуаре, знакомство с которым ознаменовалось первой семейной баталией.
Прикрыв провокационный вырез шалью, я сунула ноги в удобные туфельки на плоской подошве и пошла к придворному магу. Молчаливому трио велела принести нам чего-нибудь горячего и горячительного. Усиленная мозговая деятельность не дала никаких результатов, кроме единственного: я страшно проголодалась. Да и поднять градус настроения алкогольными градусами тоже не помешает.
Заложив руки за спину, Хордис с задумчивым видом расхаживал по комнате. В своём неизменном сером балахоне, мешковатом, я бы даже сказала — безразмерном, под которым пряталась долговязая, нескладная фигура лекаря.
Заслышав шаги, маг обернулся.
— Ваша Лучезарность, — поклонился на удивление почтительно, сдобрив приветствие улыбкой, тёплой и совершенно искренней, — счастлив снова с вами свидеться.
— Что, даже ни разу не упрекнёте и не обличите во лжи? — охотно улыбнулась в ответ, искренне радуясь встрече с душкой-целителем.
Который вдруг ни с того ни с сего погрустнел. Вздохнул, понуро опуская плечи, и с печалью в голосе произнёс:
— Если кого и следует упрекать, так только меня. Простите, Аня… Анна? Как мне следует к вам обращаться?
— Как вам больше нравится. — Совсем не по-царски
