В ту ночь я впервые спала в покоях императора и впервые за долгое время мне не хотелось просыпаться. А хотелось навсегда остаться в его объятиях.
Глава 34
Тёмная королева двигалась бесшумно, поводя в воздухе руками. Каждое её движение, каждый шаг были плавными и тягучими, словно она плыла, а не ступала. С раскрытых ладоней Древней соскальзывало, струилось чёрное, похожее на зловонный дым марево. Оно проникало глубоко в землю, разрывая её на раны-трещины, и из этих щелей, повизгивая от нетерпения, хлопая огромными, светящимися во тьме глазами, выползали маленькие, юркие создания. Первые мгновения, оказавшись в мире людей, они несмело осматривались, пугливо жались к своей повелительнице, почти сливаясь со сгустками тумана, шлейфом ползущего за богиней. А потом, осмелев, громко визжа и подпрыгивая от радости, бросались вперёд, к стенам, выраставшим до самого неба. Прытко по ним взбирались, цепляясь за шероховатый камень, и исчезали в хитросплетениях бесчисленных переходов.
Остановившись перед древним святилищем, Тёмная королева взмахнула руками и застыла, полной грудью вдыхая напоенный чарами воздух. Мельвезейн блаженно жмурилась, прислушивалась к звукам ночи, улавливая малейшее колебание воздуха, каждый едва различимый шорох.
Она слышала, как возбуждённо повизгивают подземные создания, впервые за долгие столетия оказавшиеся на свободе. Как цепляются острыми когтями за вековой камень, срываются со стен и разбегаются по Лабиринту Смерти. А больше ничто не нарушало мертвенную тишину этого забытого людьми и магами места. Даже ветер здесь не шумел, и где-то вдалеке застыли неподвижно, словно окаменев, чёрные тени-деревья.
— Когда-то это было моё любимое место… — Мельвезейн меланхолично улыбнулась и подумала, что непременно возродит былые традиции.
Совсем скоро здесь снова будут устраиваться весёлые игрища с участием смертных. А иногда можно будет развлечь себя и охотой на тальдена… Из тех, что выживут. Впрочем, остаться в живых посчастливится немногим. Уж точно не Скальде Герхильду и ему подобным — оплоту этого мира.
Мельвезейн чувствовала, что уже достаточно окрепла и справится без подачек Хентебесира. Которому так и не удалось уничтожить самого могущественного дракона Адальфивы. Но хотя бы Огненный его ранил. Мелочь, конечно, но всё равно приятная. Пусть вместе тальдены сильны, однако им ни за что не справиться со всеми её детьми.
После того как восстанут все Перевоплощённые разом… Древняя жадно облизнула губы. Она хмелела от силы, исходящей от этого места. Ею был напитан каждый камень, каждый клочок земли, когда-то, давным-давно, обагрённый кровью бесчисленных жертв Древних. И даже спустя века Лабиринт Смерти хранил на себе печать тёмной божественной энергии.
Мельвезейн потянулась к ней всей своей сутью и едва не замурлыкала от удовольствия, когда та откликнулась на её призыв и незримым потоком хлынула к богине. Пропуская сквозь себя эту тьму, богиня взывала к когда-то погибшим в войне со смертными колдунам — наполовину людям, наполовину богам.
— Восстаньте! — приказывала она и повторяла глубоким, звучным голосом, уверенная, что Перевоплощённые её слышат и поднимаются из своих могил: — Пробудитесь! Вставайте!
Мельвезейн небрежно взмахнула рукой, и ворота Лабиринта со скрежетом отворились. Сопровождаемая своими притихшими слугами, Тёмная королева направилась к входу в древнее святилище и затерялась в хлынувшем ей навстречу тумане.
Ночью мне приснилась мама. Она звала меня, просила скорей возвращаться, говорила, что сильно скучает. Со слезами на глазах протягивала ко мне руки под аккомпанемент из жалобного котячьего мяуканья. А на подпевке у этого душещипательного дуэта была… моя недавняя знакомая Казимира. Она наливала себе чай в блюдце, отпивала немного и, причмокивая губами, мягко повторяла:
— Пора, Анечка. Пора избавиться от проклятия. Пора, родная…
Проснулась я если и не в холодном поту, то уж точно с громко бьющимся в груди сердцем. Открыла глаза, увидела окружавший меня полумрак (тяжёлый полог был задёрнут, не давая понять, какое сейчас время суток) и устало вздохнула, откидываясь обратно на подушки.
Избавиться от проклятия… Умереть в смысле? Когда мне как никогда хотелось жить. Фи-гу-шки!
Бывает же, приснится чушь. Маму я «проведывала» только вчера, и всё у неё было замечательно. Недавно она познакомилась с одним интересным мужчиной, на свидание с которым и собиралась, когда я решила за ней поподглядывать. На само свидание с родительницей я, разумеется, «не пошла», позволила цветку растаять на ладонях и прохладными каплями впитаться в камень пола.
За Лёшей и Фьяррой не подсматривала принципиально. Не было ни малейшего желания узнавать, во что Сольвер превратила моё тело, мою жизнь и мою квартиру.
Бывшие, конечно, но видеть её всё равно не хотелось. Пусть забирает себе на здоровье всё, что было у меня в том мире, и живёт как хочет, где хочет и с кем хочет. Главное, чтобы ухаживала за нашим с Лёшкой котом.
«Теперь уже их котом», — поправила я себя мысленно.
Понимая, что больше уснуть не получится, села на постели, прислушалась. Снаружи доносился шум: невнятный, приглушённый, но какой-то… тревожный, что ли. И за бархатными занавесями кто-то шуршал одеждой, будто собирался в спешке.
Тут я вспомнила, что впервые ночевала в покоях Ледяного. Вспомнила и потянулась к бархатному пологу, раздвинула его неловко и застала Скальде за натягиванием рубашки. Светлая ткань скользнула по широкой спине тальдена, скрыв рельефные очертания его тела.
— Что там происходит? — прикрыла ладонью рот, стараясь подавить невольный зевок.
— Перевоплощённые, — коротко просветил меня благоверный, одним быстрым движением стягивая волосы в хвост.
— Очередное захоронение потревожила стерва? — сон как рукой сняло. Зевать резко перехотелось, и теперь я, обхватив себя за плечи, с тревогой вглядывалась в сосредоточенное лицо мужа.
В два шага преодолев разделявшее нас расстояние, Ледяной склонился ко мне, чтобы коснуться губами моих губ. Поцелуем таким коротким, что я даже не успела понять, был ли он на самом деле или мне просто почудился. После чего Скальде резко выпрямился. Подумал о чём-то и снова
