Я уселся, налил себе его пальмового вина и отпил несколько глотков. Тень зазвенел своей кольчугой, и мне показалось, что легонько кивнул.
– То, что люди моего клана пали в схватке с врагом, не порочит нас, сын Кузнеца. Я – кай-тохимон точно так же, как и ты, и никто из нас двоих не знает, выжил ли кто из них. Клан был велик, и не все жили в столице. Возможно, некоторые из них есть и в твоем лагере. И – да, твои монахи были правы. Есть другой путь, чем смерть в последней битве. В мире есть множество вещей, которые влияют на нашу судьбу, и к ним принадлежат и те, которые ты не желаешь видеть и которые зовешь сказками. За морем есть город, который выстроил сильный Деющий и в котором живут люди. Дома этого города ждут нас, как и земли острова, и ее достаточно, чтобы место это сделалось Новым Кирененом. Есть и способ путешествия, который оставили предвечные и который позволит нам добраться за одну ночь до побережья, где уже будут ждать сотни кораблей. Все, что нужно сделать, это прибыть в урочище на краю Нахель Зим в трех днях дороги отсюда.
– Тень? – неуверенно спросил Фитиль.
– Все время говорит правду, – ответил монах, крутя молитвенный цилиндр и двигая по нему плашки. – Не соврал ни словом, и он не безумен, что бы ты себе ни думал.
– Сноп, сын Корабела?
– Город я не видел, тохимон, потому что нас разделили. Но я долго странствовал рядом с Филаром и видел достаточно, чтобы ему верить. А вот огромного подземного змея, который вечером проглатывает человека без урона его здоровью, и выплевывает утром в тысячах стайе дальше, я видел собственными глазами, путешествовал в его пасти и именно таким-то образом прибыл четыре дня назад в Амитрай.
– Н’Деле Алигенде?
– Есть город за морем, и находится он под властью двух Деющих, которые нам дружественны. Сильная крепость из базальта, за стенами ее – сады, торжища, дома и улицы. Там есть тепло, идущее от пола, и источник воды в каждом доме.
– Бенкей Хебзагал?
– Все, что сказал окунин Филар, истинная правда. Нас ждет остров и город. Я жил в нем, ходил его улицами, пил в его тавернах и спал с его шлюхами, прекрасными, как ярмакандские принцессы. Некоторые, впрочем, и были из Ярмаканда.
Фитиль вздохнул и некоторое время молчал, глядя на огонь.
– Тень?
– Да, тохимон?
– Прикажи принести нам несколько кувшинов пальмового вина и амбрии, хлеба и бакхуна. Пусть зажгут свет на треногах. А потом вызови кай-тохимонов. И пусть на этот раз каждый принесет с собой что-то, чтобы усесться. Время совещаться.
– Тохимон? – отозвался и я.
Фитиль глянул на меня и вскинул брови.
– Да, Филар?
– Прежде чем мы начнем повторять здесь все по пять раз, ссориться и делить каждое слово на четыре, я хочу спросить тебя о судьбе Воды, дочери Ткачихи.
– Ее нет в лагере, – ответил он, и мое сердце замерло. – И не знаю, жива ли она, хотя и надеюсь, что это так. Мы были в северной провинции, в болотистых низинах вблизи Ченджобада. Захватили мы тогда три корабля. Маловато, но мы посадили на них, сколько сумели, главным образом женщин и детей. Они отплыли в море, чтобы поискать удачи на востоке. Потом нам снова пришлось убегать на юг, и я не знаю, что с ними случилось. С ними отправился и мой друг Мрак, которого ты знаешь. Тень утверждает, что если бы они погибли, то Мрак погиб бы тоже, а он сразу бы о таком узнал, а потому я полагаю, что они все еще живут на диких островах, что отделяют нашу страну от Страны Медведей, и что живет там и Вода, дочь Ткачихи.
* * *На следующий день меня разбудило солнце. Я спал на мате, брошенном у скального навеса, где сидел еще долго после совета, который прошел чуть лучше, чем я мог предполагать, но не намного.
Я сидел, смотрел в ночь и думал о Воде. Знал ее лишь немного, хотя и было правдой, что мы провели друг с другом ночь. Но я мало что о ней знал. Однако на короткий миг в ту ночь на плоскогорье наши сердца соприкоснулись, и мы сделались единой душой. Это было воспоминание, которое я нес по всему миру, и я к нему привязался. Мне легче было верить, что я делаю это для нее, чем для тысяч неизвестных мне кирененцев. Затем, чтобы она однажды перешла через тот свой мостик.
Бенкей принес мне тыкву свежего молока, кусок сыра и хлеб.
– У них есть скот, – пояснил. – А еще плоды и красные волы. Захватили их, когда жрецы принялись освобождать подневольных животных. У них есть и хлопотуны, а значит, есть и яйца. Нашли они множество бакхуна, пальмового вина и пряного пива. Все, что выбрасывали купцы, чтобы не попасть на жертвенный стол. Хуже
