Значит, надо ждать.
Большой черный ворон вдруг уселся на деревянном релинге и закаркал, уставив на Драккайнена бусинку глаза.
– Невермор, это ты? – обрадовался разведчик.
– Б-р-р-рат! – сказала птица.
– Не исчезай, – попросил Драккайнен. – Завтра будет для тебя небольшое задание.
Птица умостилась на поручнях и нахохлилась, намереваясь, похоже, ждать с ними.
Звук они услышали в сумерках. Мрачный, протяжный рев, доносящийся откуда-то издали, он катился по небу, как жалоба покаянной души, едва слышный, однако явственный. Потом ему ответили такие же звуки, отовсюду, ближе и дальше.
– Рога Змеев, – сказала Сильфана.
На всех трех палубах раздался топот стрелков, занимающих места, оба огненных корабля подняли якоря и принялись оплывать берега, поводя стволами мониторов.
– Они собираются, – сказал Вуко. – Теперь все зависит от того, где именно. Если увидим их здесь, это значит, что они не дали себя обмануть и у нас проблемы. Если нет – то, может, они идут туда, куда нам и нужно.
Не было другого выхода – только ждать.
Когда опустилась темнота, Змеи так и не показались в окрестностях, но их рога все еще были слышны.
Вуко спустился под палубу и открыл двери помещения, где ждала маска. Допил, отставил кубок, мерзко выругался, а потом вздохнул и сунул лицо в серебристый высверк.
Впечатление было такое, словно он стартовал вертикально с палубы и понесся вверх. В странном магическом поле зрения туман был почти не виден – лишь отдельные клубы, а не густое молоко, затопившее окрестности. Сперва он заложил узкую петлю вокруг озера, а потом понесся на северо-восток, поскольку это было сейчас важнее всего.
Летел довольно высоко, надеясь, что Песенники, которые могут встретиться в рядах Змеев, не ощутят его в ночном небе. Потому что он видел их. Мелкие, ярящиеся оранжевым точки, спускающиеся с гор, сбегающиеся по трактам, где они собирались в горящие ручейки, словно каждый нес факел.
Некоторое время он наматывал над ними круги, словно охотящийся ястреб, – должен был оставаться уверен.
Шли они на восток.
Поспешно и довольно хаотично, теряя и снова находя в тумане тропинки, но явно направлялись к третьей по величине реке Побережья Парусов, стекающей с главного горного массива.
Шли к Тракерине.
Он полетел в том же направлении, несясь над ковром леса. Перед ним встали взгорья, скалистая равнина, снова леса и наконец полоса реки, сверкающей во тьме, словно полированная сталь.
Он сделал быстрый разворот через крыло и полетел вверх по Тракерине, вьющейся между лесами и равнинами. Через несколько минут безумного полета над рекой он увидел туман – тот окружал поток и оба берега, полз вглубь суши. Для него тот оставался едва заметным, но каждому, кто приближался к Тракерине, было непросто увидеть что-либо хотя бы и за десять метров.
А на реке, среди тумана, маячили корабли. Десятки и сотни кораблей, продирающихся сквозь густые, будто молоко, испарения, настоящий лес мачт, плывущих вверх по течению. Появлялись и исчезали торчащие вверх волчьи штевни, задранные кормы, слышен был плеск весел, крики экипажей, топот. Гигантский призрачный флот, идущий вверх по третьей реке Побережья, на несколько километров расходящейся с горным поясом, из которого гордо торчал в небо пик, скрывающий Сожженную Берлогу. Река эта представляла собой совершенно нормальный путь эвакуации – возможно, даже более удобный, чем Драгорина. Корабли появлялись и исчезали, смешивались с туманом, порой размывались или обретали странные формы, но никто из следивших за ними с берега, не сомневался в том, на что именно он смотрит.
Все еще оставалась неясной судьба диверсионной группы, но в одном можно было оставаться уверенным: содержимое пифоса, увезенного меж лошадьми, оказалось в воде.
Драккайнен с торжеством сделал две бочки, потом петлю, рванул вверх и сделал еще что-то вроде «кобры Пугачева». А потом полетел дальше.
Настоящие корабли, идущие по другой реке Побережья, полностью тонули в тумане, превращаясь в более густые клубы испарений, едва просвечиваясь сквозь заслон мглы, и нужно было знать наверняка, что вверх по реке идет флот, чтобы вообще суметь его заметить. Последние корабли как раз входили на рейд затянутой белой завесой Змеиной Глотки, а первые уже тянулись в десятке километров вверх по Драгорине.
Он пролетел вдоль конвоя, а потом понесся прямо на северо-восток, к горам, на этот раз совершенно игнорируя реку, туман и отряды Змеев, тянущиеся к Тракерине, которые то и дело перекликались мрачными сигналами, словно воющая волчья стая.
Хотя он искал проклятущую гору в третий раз, снова заплутал среди вершин. Подозревал, что так действует магический камуфляж, которым гора эманировала. Не знал, что там некогда находилось – место культа или что другое, но достаточно было сменить угол зрения, прикрыть глаз, видящий сверхъестественную сторону мира, чтобы массив выполз из-за туч и сделался знакомым.
Когда он пролетал над лагерем, то снова не увидел ничего, но через пару секунд сконцентрировался – и вдруг глазам его открылось плоскогорье, а на нем ряды повозок и множество крохотных человеческих фигур. Грузили мешки, катили бочки, оружие переносили охапками, мало кто шел спокойно – по крайней мере, передвигался трусцой. На всем подворье горели лампы и кипела, несмотря на глубокую ночь, работа.
Вуко посчитал такое добрым знаком, а потом нырнул в путаные коридоры, ища дорогу к спальне Атлейфа.
К счастью, молодой стирсман послушно спал, надеясь, что во сне придут вести.
– Атлейф, сын Атли, Кремневый Конь! Стирсман Людей Огня!
Атлейф проворчал что-то в подушку из свернутого покрывала. После второго зова перевернулся на бок и заворчал еще менее явственно, но на этот раз Вуко услышал уже странно сдавленный голос и слова:
– Ульф?.. Нитй’сефни?..
– Время, Атлейф. Страну охватил туман, в котором слышны рога Змеев. Слышно, как они сзывают всех на берег Тракерины, потому что там видны корабли. Они станут ловить туман, стреляя в призраки и гоняясь за миражами. Завтра ворон сядет на твоем плече, чтобы закрыть уста неверующим. Отправляйтесь на рассвете. Прямо через Чертову Штольню в Дом Огня, Атлейф. Запомни, что я сказал. Ты понял?
– Да, Ульф… А Сильфана?..
– Ждет вместе со мной на озере. Завтра увидитесь. Бывай!
– Найди дорогу, Ульф, – пробормотал Атлейф и перевернулся на бок, а потом захрапел, словно впервые за последний месяц мог спать глубоко и спокойно.
Крылатый призрак снова вознесся над вершиной Сожженной Берлоги и полетел вверх. Вуко оглядел реки, что мерцали по обе стороны горизонта, и прикинул обратный путь, который могли бы выбрать Ночные Странники. А потом упал вниз, проходя над той дорогой зигзагом, – но так никого и не встретил.
Следующий день был наполнен изматывающим, непродуктивным и сжигающим нервы ожиданием. Пребывать в темноте, прислушиваться, высматривать, не появятся ли в ней фосфоресцирующие фигуры. Плутать по палубе, махать ногами за бортом и смотреть в клубы белого ничто
