Первое, что он сделал еще на рассвете, едва лишь отклеив лицо от маски – нашел ворона, дремлющего на релинге, и осторожно почесал ему перышки на спине.
– Лети к Сожженной Берлоге, Невермор. К востоку отсюда, на вершину горы, закрытой от магического глаза, найди Атлейфа и сядь ему на плечо. А потом лети на север и найди мне их. Найди моих людей.
А потом пошел досыпать ночные полеты, но все равно то и дело просыпался и выходил на палубу.
Или смотрел с кормы в туман на ту сторону озера, где в него впадала Драгорина, высматривая ряды штевней, парусов и корпусов своего флота, или спускался на пляж и вышагивал вдоль частоколов и валов Дома Огня, чтобы бессмысленно всматриваться в неподвижный, заваленный обугленными досками и засыпанный пеплом двор. Или снова присаживался на борт, таращась в сторону леса, в надежде, что завеса тумана и веток выплюнет пятерых всадников в одеждах Ночных Всадников.
А потом снова заставлял себя спуститься под палубу и поспать.
В какой-то из тех разов Сильфана, сидящая на форкастеле и занятая обгрызанием кожи у ногтей, спустилась вместе с Драккайненом и тщательно затворила за собой двери.
Остаток дня он провел, попеременно во сне и за едой, поскольку продолжающееся целую ночь состояние магической концентрации истощило его организм настолько, что инстинкт загнал Вуко в камбуз, приказав пожирать колбасы, рвать лепешки, попеременно грызть вяленый сыр и хрупать маринованные овощи прямо из горшков.
А время тянулось монотонно. Час за часом.
А потом все вдруг понеслось сломя голову. Ни с того ни с сего, будто кто-то внезапно его откупорил.
Сперва появились корабли.
Они услышали одинокий сигнал рога, звучащий дико и мрачно, но совершенно по-другому, чем рога Змеев, а через минуту туман выплюнул корабли, один за другим, целую вереницу. Озеро мгновенно заполонили борта, паруса, топот и крики экипажей. Туманная, давящая тишина исчезла, превратившись в скрип досок, шум воды, рассекаемой носами, стуком весел.
Корабли выплывали шеренгами и двигались вдоль левого берега, оплывая озеро, чтобы расставить длинные корпуса под разрушенным причалом Дома Огня.
Драккайнен выкрикивал команды, а мореход, стоящий высоко на кормовом форкастеле, передавал их остальным кораблям, размахивая, словно обезумев, флажками. Озеро было большим, в хорошую погоду противоположный берег казался только тонкой линией, но когда первые корабли поравнялись с Домом Огня, следующие только выплывали из Драгорины; они сбивались в тумане в нервно маневрирующие группы, и казалось, что царит ужасный беспорядок. Туман, скрывавший флот от глаз врага, теперь оказался проклятьим, вызывая хаос и нечто, что ужасно напоминало час пик в городе. Не хватало лишь клаксонов.
Чтобы навести порядок во флоте и сформировать какой-никакой строй при помощи флажков и криков от экипажа к экипажу, что видели друг друга, заняло три часа. Хуже всего, что они не могли использовать рога: этот звук разносился на километры. Драккайнен охрип и уверился, что ему удалось соорудить сущий плавающий гордиев узел, разрубить который сумеют лишь пришедшие Змеи.
Когда в воротах города вдруг появились люди, с усилием оттаскивающие в стороны остатки разбитых построек, он даже не заметил этого, присматривая за причаливанием, маневрами и очередностью. На этом этапе конвой уже сбился в широкую реку кораблей, настоящий плот из сотен корпусов, и можно было ограничиться перекрикиванием. Ответы на вопросы, направленные к арьергарду, приходили назад не раньше чем через пять минут.
Когда он наконец взглянул в сторону города, разбитые створки уже отодвинули, и перед засыпанным рвом вышагивал Атлейф в окружении ближней стражи, с мечом в руках и щитом на плече, а за ним шли двенадцать жрецов Бога-Кузнеца в своих вышитых блузах и идиотских кожаных колпаках.
А сзади подпирала настоящая река людей, повозок и животных.
Сильфана соскочила с борта прямо в мелкую воду и помчалась к брату. Они обнялись, но времени на долгие приветствия не было. За их спиной шли люди – широкой волной метров в десять, и первые корабли уже с грохотом опускали трапы. Все должно было происходить на бегу.
– Рулевые, отсчитывать по пятьдесят на корабль! Пятьдесят людей или десять животных! Быстрее, люди! Убираемся отсюда! – орал Драккайнен.
Атлейф вместе с приближенными пошел к нему, они коротко обнялись, сжимая друг другу бицепсы и загривки, а выливающаяся из города река людей шла прямо к трапам.
– Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть…
– Вперед, вперед, не останавливаться!
– Заходить на корму! В самый зад! Там еще полно места!
– Люди на передний трап! Груз – на задний! Быстрее!
– Отдать носовой! Трап вверх! На воду! Следующий! Трап на сходни! Следующий!
– Быстрее, люди!
– По правому берегу, плыть по правому! Не выходить на середину! На весла!
– К авангарду: вперед! Три стайе вперед! Передать дальше!
Погрузка шла девять часов.
Было это время, что тянулось бесконечно, но наконец все корабли были заполнены людьми и животными. Подняли последние трапы, вкатили последние бочки. От начала до арьергарда побежали последние приказы.
– Мы не можем дольше их ждать, – сказал Атлейф.
– Садись, – ответил Драккайнен.
– Ульф… Там целый клан Людей Огня. Их нужно отсюда забрать. Они наши, и они сделали все, чтобы спасти клан. Они не хотели бы, чтобы все пропало, потому что ты их ждал.
– Садитесь, – повторил Драккайнен. – На предпоследний корабль. Я вас догоню.
Атлейф положил ему ладонь на плечо.
– Ульф… Ты знаешь, что ты нам понадобишься. Там, на стенах Ледяного Сада, а не в горах Земли Огня, пока ты будешь разыскивать пятерых. Ты нам нужен. Ты нас ведешь. Всех, и в этом проблема. Ты должен думать о тысячах, а не о пяти, даже если они – твои братья.
– Ты не понимаешь, – произнес сдавленно Вуко. – Это Ночные Странники. Мы никого не оставляем. Вместе выходим и вместе отступаем, даже мертвые.
Кашлянул.
– Только до утра. Потом я поплыву за вами. У меня самый быстрый корабль, его гонят песни богов. Догоню вас раньше, чем вы выйдете в море. Атлейф, это же Грюнальди… Спалле… Варфнир…
– Я знал их с детства, – сказал Атлейф. – Точно так же, как я знал многих из тех, что погибли в осаде. Точно так же, как я знал своего рулевого, Грюнфа Колючее Сердце. Я плакал над каждым. Над каждым отдельно, у меня и слезы закончились. Но я должен думать как стирсман, Ульф: о тех, кто живет. О клане. Ты тоже стирсман, Ульф. Знаешь, что не можешь отплыть позже, чем на рассвете, иначе ты подведешь всех.
– Я остаюсь с Ульфом, – заявила Сильфана. – Я – Ночной Странник, как
