«СЛИШКОМ БЛИЗКО НУЖНО ДАЛЬШЕ»
Вид через покрытое сеточкой трещин лобовое стекло тоже не обнадёживал. Наверное, когда-то город был чарующим, но сейчас всё было по-другому. Остроконечные крыши были загублены знамёнами со свастикой. Но гораздо более зловеще выглядели тела. Отовсюду свисали партизаны, висели на каждом возможном столбе. В основе своей мужчины, несколько женщин. На их поникших плечах сидели вороны. У всех на раздутых шеях было вырезано: Я ПРЕДАТЕЛЬ РЕЙХА.
Яэль старалась не считать трупы, но число пятьдесят шесть было сложно проигнорировать. Пятьдесят шесть жизней и пятьдесят шесть смертей. Пятьдесят шесть надписей, которые должны были лишить любого прочитавшего надежды и воли.
И хотя везде было написано одно и то же, Яэль прочла так много, сколько смогла. Каждая новая надпись сильнее вжимала её ногу в педаль газа.
«НАДЕЙСЯ НАДЕЙСЯ СРАЖАЙСЯ ВПЕРЁД»
Двигатель продолжал кашлять и успокаиваться с каждым новым впрыском топлива, пока они ехали по омерзительным улицам. Наконец, грузовик смог, пыхтя, добраться до края города, туда, где должна была оказаться тихая сельская дорога. Через несколько минут город растаял в полях. Фермерские угодья перемежались озёрами и островками деревьев, которые превращались в серебристые и зелёные пятна, когда двигатель набирал обороты.
Они были почти мирными, эти земли. Но как бы быстро ни крутились ржавые колёса грузовика, как бы сильно Яэль ни открывала окно, впуская весенний воздух в кабину, это не прогнало аромат смерти. Он бил в ноздри, высушивал рот.
– Ты, правда, веришь, что этот грузовик преодолеет всю дорогу до Германии? – спросила Мириам через несколько километров, когда их транспортное средство снова начало содрогаться. Яэль почему-то знала, что старая подруга имеет в виду совсем не двигатель.
Этот грузовик: куча бесполезной проткнутой картошки + Лука + Феликс.
Яэль нахмурилась. Они уже через это проходили. Уже проходили.
– Давай сначала сосредоточимся на том, как добраться до надёжного дома. Всё обсудить можно будет и там.
Но Мириам не отставала:
– Мы должны всего лишь оставить их рядом с одним из этих городков. Можно найти город, где Вольфу окажут необходимую медицинскую помощь.
– Им так же, как и нам, угрожает опасность. Их арестовали в Токио, решив, что парни участвовали в заговоре. Луку и Феликса переправляли, чтобы Народный суд…
– Думаешь, Народный суд решит казнить Дважды Победоносного? – поинтересовалась Мириам.
– Гитлер казнил тысячи людей, когда сорвалась первая операция «Валькирия». Некоторые были из его ближайшего окружения. У них нет причин щадить Победоносного. Кроме того, парням известен наш план. Если бросим их на обочине, сколько времени, думаешь, потребуется эсэсовцам, чтобы выбить его из них?
Тогда старшая девушка сдалась: «Нам вообще не стоило брать их с собой».
Яэль желала, чтобы запах гниющей плоти не был таким сильным. Желала, чтобы им не приходилось проезжать мимо сотен мёртвых тел. Разрываться между прошлым и настоящим, Мириам и парнями.
Яэль так желала, чтобы – всего раз – её жизнь была хоть чуточку нормальной.
– Расскажи о своей квартире в Новосибирске. – Яэль никогда не жила в квартире. В подвалах, в сараях, в бараках – да, но не в квартире. – Какого цвета там стены?
Перемена темы была внезапной, но Мириам поняла намёк. (Ещё бы она не поняла).
– Когда я въехала, они были белыми, но я нашла банку ярко-голубой краски и исправила это. Она маленькая, однокомнатная. Мне сделали скидку, потому что она на седьмом этаже, а в доме нет лифта. Из окна открывается чудесный вид на город и р-разноцвет-т-тные…
На этот раз, когда дрожь двигателя достигла максимума, и Яэль впрыснула очередную порцию топлива, он не выровнял свой ход. Он резко заглох, замирая посреди просёлочной дороги. Когда Яэль повернула ключ зажигания, двигатель стонал, ревел, но зажигание не ловил, не ловил, не ловил.
На этот раз он заглох окончательно.
Глава 30
Лука ехал дальше, «присоединялся из любопытства».
Но поездка не была приятной.
Перерывы, чтобы освежиться (любые перерывы, если на то пошло) были роскошью в пути Фройляйн-Экспресса, а мочиться в пустую банку лёжа, колеся по дорогам ухабистей, чем кожа после оспы, было нелёгкой задачей. Не помогало и то, что господин Вольф лежал всего в волоске от него. Постоянно прижимался к плечу и дышал раздражающе горячо, пока днями напролёт спал под действием морфия. Лука испытывал искушение всадить и себе порцию, лишь бы избавиться от этого трясущегося, бензинового мучения, но количество шприц-тюбиков было ограничено, нельзя было позволить, чтобы Феликс снова начал кричать.
Но он не кричал. Даже когда доза морфия заканчивалась, и механик просыпался, он был самой тишиной. Впрочем, был один неизменный вопрос, который он каждый раз задавал шёпотом: «Мы близко?»
– Ближе, – всегда отвечал Лука. Он понятия не имел, насколько ближе. Секретное отделение грузовика убивало его чувство времени. Щели в деревянном настиле были достаточно широки, чтобы пропускать воздух, но слишком завалены мешками с картошкой, чтобы через них хоть что-то было видно. Остановки для проверки документов учащались. Пару раз Луке казалось, что он слышит выстрелы.
И вот они остановились. Ожесточённый вой двигателя разбудил даже господина Вольфа.
– Что-то не в порядке, – пробормотал он. – Разве ты не слышишь?
– Я слышу тебя, – Лука сердито зыркнул на него в темноте. – И если не хочешь стать щедрой наградой какому-нибудь СС-шутце, лучше тебе свести болтовню до мин…
Двигатель заглох. И возмущение Луки вместе с ним.
Дерьмо! Он не дышал, слушая обмен фразами между фройляйн и кем-то, кого он окрестил патрульным. Короткий разговор, закончившийся, стоило только грузовику завестись.
– Это не хорошо, – прошептал Феликс, когда они вновь тронулись в путь. – Он снова заглохнет.
Будь оно проклято, если механик не ошибся. Его предсказание сбылось не сразу – прошло целых полчаса, прежде чем гул двигателя опять стих. На этот раз не было голосов патрульных. Только треск искры зажигания, вспыхивающей и умирающей снова и снова. Дверь кабины со скрипом открылась.
– Как думаешь, нам удастся откатить его к деревьям? Здесь, посреди дороги, мы словно ходячая мишень, – Этот голос, эта логика принадлежали Яэль.
– С таким количеством лишнего веса – нет, – возразила Мириам.
Они с Яэль избавились от мешков картошки в рекордно короткие сроки, отодвигая фальшивые доски, чтобы Лука смог наконец-то – наконец-то! – сделать глоток воздуха без ароматов бензина, мочи и подживающей раны. Ни одна их фройляйн ни слова не сказала о зловонии, склонившись над проёмом. Обе изменили лица, чтобы выглядеть, как местные девушки, и рукава их были достаточно длинны, чтобы скрывать любой намёк на чернила, но Лука вдруг обнаружил, что всё равно может их различать. Не столько по цвету свитеров, сколько по глазам. Он когда-то слышал поговорку: «Глаза – зеркала души». Яэль, когда бы Лука ни смотрел на неё, казалось, не испытывала к нему ненависти.
