Оставшаяся на конном дворе леди Саллет покачала головой, глядя на то, как закрываются ворота.
– Впечатляющая девочка, – проговорила она. Что бы там ни натворил генерал Джастан со своим Бессмертным легионом, он определенно приложил руку к пробуждению новой колоссальной силы в Дариене.
Леди Саллет подошла поближе к двум мужчинам, которые стояли перед ней. От пота их кожа блестела, а волосы торчали шипами.
– Я не хочу просить никого из вас снова залезть туда. – Она заметила, как они напряглись, зная, что ей все равно придется это сделать. Бывали времена, когда управлять благородным домом значило использовать тех, кто поклялся в верности, иногда даже на износ. Она этим не гордилась. – Не хочу, но я должна. Джентльмены, прошу вас. Залезайте туда и готовьтесь к бою. Вы нужны нашему городу.
Отдавая честь, они дрожали, это не укрылось от леди Саллет, но все-таки они развернулись к доспехам, от которых исходило мягкое свечение, зашли внутрь и занялись ритуалами, которые тут же вернули их к привычной жизни. Леди Саллет видела на лицах юношей страх, когда забрала вновь опускались на их лица, но не остановила их. Она вызвала добровольца для последнего набора брони и наблюдала, как молодой офицер получает первые инструкции по его использованию, демонстрируя в равной степени гордость и взволнованность. Эти доспехи были величайшим оружием ее семьи, и в ту минуту не было на свете ничего важнее.
Оказавшись по наружную сторону стены, Нэнси поняла, что настроения в городе изменились, пока она занималась делами Саллет. Если прежде праздные толпы казались ошеломленными и возмущенными, то теперь они были разозлены – и вооружены. Каждый второй человек, проносившийся мимо нее, сжимал в руках какое-нибудь оружие, от мечей и топоров до камней и кусков черепицы. Драка сместилась отсюда, но не очень далеко. Нэнси размяла пальцы, оттолкнулась от стены и растворилась на многолюдных улицах Дариена.
К солдатам Бессмертного легиона трудно относиться как к людям, подумал Элиас. Призраки и тени солдат генерала обступили его, и каждое движение, которое они могли сделать, появлялось и исчезало каждую секунду. Дважды он получил удар ногой по лицу, один раз кинжал угодил ему под ключицу, оставив длинный порез. Элиас не пытался сосчитать, скольких противников он убил в свою очередь. Он стоял на земле и не мог с высоты своего роста наносить удары всадникам выше пояса. Но раньше он частенько охотился на оленей и лосей, а потому знал, куда нужно целиться. По внутренней стороне бедра шла вена, защищенная мышцами и жиром верхней части ноги. По этой вене текла кровь, и, если вену разрезать, кровь попросту вся вытечет. Отец рассказывал, что в древности легионы тренировали солдат метить именно в это место в ходе битвы.
Некоторые из солдат, кто падал на землю, даже не замечали, что их ранили. Элиас шел сквозь них, нанося удар за ударом. На лезвии ножа появлялись зазубрины, когда он попадал в цепь или в броню. Но это случалось нечасто. Почти за каждым ударом следовал фонтан крови, и Элиас понял, что не может укрыться от ее брызг, как не мог уклониться от ударов, и вскоре он превратился в блестящую красную фигуру. Элиас нагибался и уклонялся от разъяренных воинов, которые рубили мечами, но не могли достать его голову.
Он медленно шел, тяжело дыша, и вдруг две лошади оказались у него по бокам и сдавили его, выбив весь воздух из легких. Он застонал, ребра затрещали, но рука не переставала наносить удары – и очередной солдат вскрикнул, не веря своим глазам, когда из его бедра толчками хлынула кровь. Воины были облачены в стальные доспехи, но сидели на широких седлах, и в броне зияли просветы. Элиас резанул снова и услышал, как сверху кто-то зашипел от боли. Одна из лошадей взбрыкнула, но Элиас заглянул вперед и остался невредим.
Он чувствовал, как надвигается черная стена густой беспросветной тьмы. Похоже, смерть приближалась, а значит, рука судьбы схватила его за горло. Не чувствуя особого сожаления, он поворачивался, бил ножом и убивал, убивал. Конечности будто налились свинцом, во рту засел вкус чужой крови. Элиас сделал все что мог, но и этого оказалось недостаточно. Трудно сожалеть о поражении в таких условиях, однако охотник испытывал это чувство.
Позади него из-за поворота вышел Вик Дидс. Он много натерпелся в суматохе и теперь двигался отрывисто. Ботинки Дидса пропитались кровью, и при каждом шаге они чавкали и оставляли мокрые отпечатки на мостовой. Дидс не умел ни уклоняться, ни уворачиваться, как Элиас, стоя в эпицентре перестрелки, так чтобы пули и лезвия пролетали мимо. Но он промчался сквозь бурю, опустошив барабаны револьверов. Он выжил и сейчас, на ходу перезарядил оба револьвера, бросив стреляные гильзы на дорогу. Лицо Дидса почернело от крови и грязи. Белые зубы ослепительно сверкнули, когда его рот растянулся в улыбке.
Он заметил, что Элиас Пост исчез среди группы всадников, которые могли растоптать любого в мгновение ока. Дидс выругался, глядя на то, как они пытаются сдержать Элиаса – обескураженные и недоуменные. Они тщетно старались изловить охотника, орудующего ножом в самой их гуще. Генерал отодвинул своего прекрасного белого коня чуть назад, сжимая в руках золотые цепи. Дидс удивился тому, как Джастан Олдан Эйрис стоит, не шевелясь, и наблюдает. Проклятые городские врата закрылись, отрезав половину легиона снаружи. Ведьма и Саллеты перебили не одну сотню солдат, но хуже всего была толпа: люди вооружались и давали отпор. Случись битва на открытой местности, противников мигом изрубили бы на куски, но здесь, в давке, на знакомых улицах горожане устроили настоящую кровавую бойню.
При этой мысли Дидс вскинул голову, опасаясь увидеть обезумевшую толпу на крышах домов, кидающую вниз камни и куски черепицы. Пока там никого не было, но Дидс прекрасно понимал, что худшее наверняка впереди. Народ способен на многое. О Богиня!
Последнее, чего они с генералом хотели, – это чтобы Дариен ополчился против них. Суть операции состояла в том, чтобы убить короля, держать врата открытыми и закрепиться в городе, пока Двенадцать Семей не успели объединиться и выступить против них.
Но все изменилось. Горожане стали
