Осознание этого факта пришло к Артему, наверное, только сейчас. Вон как опасливо глянул на соседний лежак.
— На тебя готовится новое покушение?
— Ага. — Вновь глянул я на часы. — Планируется зверское убийство. В общем, сейчас по любому Ника заявится, я считаю. Никакая дверь не удержит. И лучше на моем месте будет он. Жалко, конечно… — с сожалением глянул я на полноростовую куклу.
— Нику?
— Да не, что с ней будет? — Отмахнулся я, собираясь уходить. — Сорвет злость, успокоится. Адреналин, польза для здоровья.
— Когда-нибудь ты доиграешься, — все же оставил Артем за собой последнее слово, высказавшись с явным неодобрением.
Но с лежака не встал и насчет молчаливого соседа не возразил. Ну и отлично.
Пусть время в архивах исходит только сегодня вечером, но встречу Борис Игнатьевич назначил на час дня, заманивая упоминанием обещанных бумаг по моей кровной родне. Уверен, большую часть материалов по ним он в архив так и не вернул, не смотря на все обещания. Кое-что, разумеется, положил на полки, но основной пакет информации определенно станет предметом торга, манипуляций и давления.
На этот раз встреча была в небольшом кафетерии в трех кварталах от рабочего места полковника — подальше от центра, элитарности и случайных встреч. Даже парковка тут была не отдельной, а являлась частью дороги к деловому центру средней руки, работники которой и составляли основную публику, не особо торопящуюся возвращаться на рабочие места с обеда. Плотно расставленные столики, мерцание телевизоров по углам и ненавязчивая музыка, которая совсем не совпадала с изображением на экранах. Запахи кофе и сигарет, мерное гудение вытяжки и звон стальных ложечек о тарелки. В общем, как и во многих других местах города, самым интересным в заведении оставались люди — в той их отчаянной и энергичной ипостаси, которая сочетает прозрачные пластиковые стаканчики с кипятком и разговоры о выборе «Порше».
— У ваших сотрудников поддельные документы, — встретило меня многообещающее приветствие.
Никаких обещанных бумаг у Бориса Игнатьевича с собой не было. Более того — ни сумки, ни папки с собой, в которой они могли храниться. Да и начало разговора ломало ожидаемый сценарий беседы.
— Я знаю.
Полковник вопросительно поднял брови, ожидая продолжения такой откровенности. Но я был тих и не стремился завладеть инициативой.
— Это нарушает наши договоренности. Я вынужден задержать их на несколько суток, до выяснения личности. — Вновь совершил он подачу, ожидая реакции.
— Не желаете уточнить личности у меня?
— Не желаю! — Жестко постановил он. — Вас могли ввести в заблуждение! Вы отдаете себе отчет, что это могут быть агенты иностранного, враждебного государства?!
— Так это что же получается, — изобразил я растерянность. — Если все всплывет, вас повесят за государственную измену?
Борис Игнатьевич нервно поерзал.
— Мы должны удостовериться, что с ними все чисто, — произнес он в итоге. — Это займет не более двух недель.
— Это ваш долг, — согласился я.
— Ваши люди побудут у нас в гостях, — подытожил Борис Игнатьевич, расслабляясь.
— Вряд ли, — усомнился я.
— Максим Михайлович, вы же только что согласились с такой необходимостью, — посмотрел он с укором, словно на недоросля, возражающего умным советам старших.
— Проверяйте заочно.
— Чтобы они сбежали?
— Но, Борис Игнатьевич, — смотрел я на него честным и открытым взглядом. — Они уже не в стенах вашего ведомства.
— Что значит… — Запнулся он на половине фразы и посмотрел совсем недобро.
— Вы же не станете давать команду на розыск? — Продолжил я таким же безмятежным тоном. — Столько неудобных вопросов получится, право слово. Причину придется выдумывать.
— Это бред и фарс, — фыркнул полковник. — Я их не выводил. Кроме меня, ни у кого таких полномочий нет и быть не может.
— Сами вышли, — похлопал я ресницами, а затем ответил столь же жестким взглядом. — Вы знаете, иногда я удивляюсь тотальному пренебрежению низовым персоналом, который моет ваши полы, подметает ваши улицы и убирает за вами грязь. Никто не отличает узбеков от киргизов и таджиков. Китайцы, казахи, калмыки, буряты — вы же живете с ними бок о бок, но даже не пытаетесь разобраться в акцентах и традициях. Взять хотя бы ваших дворников, прошедших все степени проверки вашей же службы безопасности. Как их зовут? Как звучит их голос? Какого цвета глаза, которые они угодливо прячут, улыбаясь и встречая вас поклонами? Не злитесь, Борис Игнатьевич, этого не знает даже охрана на проходной. Мои люди вышли по своим пропускам вчера вечером. Я прощаю вам недостаток времени в архивах и сегодня же сообщу наверх, что не имею к вам никаких претензий. Я нашел то, что искал.
В силуэте Бориса Игнатьевича, замершего недвижной глыбой над столом, за это время не произошло ни единого изменения — будто даже не дышал, воспринимая даже не информацию, суть которой улавливалась даже краем уха. Он словно пытался запечатлеть мой образ целиком, отпечатывая его в своей душе диким порывом ненависти.
— Я желал, как лучше, — проговорил он, словно с трудом ворочая языком. — Со мной можно было договориться.
— Я открыт для предложений. — Чуть отклонился я назад, увеличивая расстояние и стравливая напряжение конфликта.
— Пожалуй, нет, — тяжеловесно уронил Борис Игнатьевич. — Дальше мы будем сотрудничать на моих условиях.
— На предмет чего? — Полюбопытствовал я.
— Общество узнает о вашем происхождении. У меня есть рычаги и возможности. Ваше желание меня не интересует.
— Признаться, я равнодушен к кровной родне, — пожал я плечами. — Свара за власть, знаете ли, не привлекает абсолютно.
— Тогда у вас для этого есть легкое решение, — тоже отклонился на спинку стула Борис Игнатьевич, сложив с сытым видом ладони на животе. — Отрекитесь от родства официально, это несложно. Буквально несколько фраз при более-менее представительном стечении народа, и никакого более отношения к княжескому роду Юсуповых вы иметь не будете.
— Вот как? — Разбавил я паузу после явно недосказанной фразы ничего не значащим вопросом, приглашая завершить свою речь. В содержании которой, впрочем, не было ни малейшего сомнения.
— А потом вас сожрут, — улыбнулся полковник настолько демоническим оскалом, что сразу был виден первый едок. — Ваша родня наплодила столько врагов, что оттоптаться по
