– Дозволяю!
– И тебе радости, – рявкнул, протискиваясь к костру, Коломан, которого почти сразу закрыла могучая даже для витязя спина.
– Выжарочная, гици!
Робер обернулся, сияющий Пишта держал в руках чарку, более похожую на стакан. Уже понимая, что его ждет, Эпинэ хлебнул. Да, это была тюрегвизе!
– Закуси, – вернувшийся Гашпар сунул в руку свернутую лепешку. Внутри оказалась зелень и еще немного огня. До невозможности вкусного.
– Лук пошел! – возвестили от котла. – Как есть пошел!
– Луковая, гици!..
Вторая чарка, и когда успели налить, уже ждала. Пришлось пить и закусывать все той же лепешкой, причем огонь внутри оказался пресловутой выжаркой, дополнительно приправленной на редкость злобным чесноком.
– Сладкая – моя! – длинный Гергей топнул ногой. Таким голосом объявляют о праве на поединок или о праве на любовь, но речь шла о том, кому бросать сладкий перец в дозревший до такого счастья лук.
– Тогда кошачья мне!
– Гостя, гостя не забудьте…
– Мясную ему!
– Лучше тминную…
– И то…
– После водяной передохнём, – утешил Балинт, – часика два, а там, глядишь, и Ворон подлетит!
– Сюда? – ухватился хоть за что-то понятное Эпинэ. – К вам?
– А с кем ему ночку коротать? Не с «гусями» же!
– Обойдет всех, да к нам.
– Пивопойцы тоже неплохи были!
– И «лиловые»!
– А кто говорит, что плохи? Ладных обойдет, у лучших останется!
– Обычай то, – Коломан продолжал опекать приглянувшегося его драгоценному Ховирашу талигойца. – Старший после хорошей драки котлы обходит, то с побратимов, Алонсо с Балинтом, повелось.
– Я помню, – в самом деле вспомнил Эпинэ, – хороший обычай.
Алонсо Алва с Рене Эпинэ и впрямь завели манеру после сражений обходить отличившиеся части, что давало повод для сотен пари и закладов, которыми испокон веку развлекаются победители. Маршалы, генералы, полковники продолжали пить с подчиненными и тогда, когда кончились большие победы.
В Торке талигойцы воевали неплохо даже при Алисе, а после Малетты поводов поднять чарку и вовсе прибавилось. Робер не забыл, как после удачной вылазки к их костру пришел старший Фажетти… Если б не дурь с мятежом, теньент Эпинэ через пару месяцев получил бы орден, не довелось. Будь оно проклято, это «если бы»! Заодно с памятью. Ведь можно же молча сидеть у огня, пить, смотреть на веселье…
– Что не так? – алаты лупили задумчивых друзей по спине ничуть не хуже кагетов. – Помочь можно?
– Вспомнилось, – не стал выкручиваться Иноходец. – Как дед нас всех угробил… Почти всех – я-то уцелел.
– Так радуйся! – прикрикнул Карои. – Жив и при деле, а что один пока, так не ты первый. Хоть Балинта Старого возьми, какая семьища была, одна девчушка осталась!
– Балинт отплатил, – так говорила Матильда, так Карои поймет. – Слушай, Гашпар, давно узнать хотел…
Спрашивать, чтобы не отвечать самому, учил мэтр Инголс, но о чем спросить, Робер толком не знал, ему просто не хотелось продолжать им же самим начатый разговор. Выручил подскочивший Гергё.
– Господарь, – заорал он еще издали. – Золотится, скоро гореть начнет!
– Заболтались! – Гашпар ухватил Эпинэ за локоть и поволок к котлу. – После водяной спросишь, а сейчас дело есть. Подсобишь?
– Конечно.
– Ой, гици, скорей, буреть начинает!
– Кто? – не понял Иноходец.
– Да лук же! Сладкого ждет…
Понять, что ему предстоит бросить в котел тмин, но не сейчас, а между двумя перцами, сладким и горьким, кошачьим, Эпинэ как-то сумел. Аромат жареного лука мешался с запахом дыма, трещали поленья, шкворчал котел, над которым высился длинный Гергей. Взмыло красноватое даже в свете костра облачко, оглушительно чихнул Коломан, и тут же следом Гашпар. Робер удержался, но он и стоял дальше. Длинный навалился на что-то вроде весла, размешивая дождавшийся своего счастья лук. Порученцы приволокли «сладкую», которую заедали все теми же хрустящими выжарками.
– Сейчас твоя, – объяснил Карои, – потом горькая и через песню мясная.
– Я готов.
– Не гони, – хохотнул Гашпар. – Шла Мариша вечерком за водою, а к Маришке тощий Цып лип смолою…
– Что обходишь ты меня стороною, – громовым басом подхватил Коломан, – мы ж кабанчика уже закололи…
Теперь пели все, мелодия шла бойко, а вроде знакомые слова складывались в полупонятную веселую чушь. Мариша замуж за Цыпа не желала, голова кружилась, и, самое страшное, Эпинэ не представлял, где брать тмин и как его сыпать в эту самую мешанку.
3
В Дриксен после успешного боя командующий собирает высших офицеров за своим столом. Это может быть замечательно, как в кают-компании «Ноордкроне» до появления эйнрехтских уродов, а может быть чинно и тошно, как у Бруно. Сейчас на фельдмаршальском столе красуются запасные сервизы, с которых отныне предстоит кушать уцелевшим генералам и полковникам. Фельсенбург тоже бы удостоился темно-синей с серебряной сеткой тарелки, но его спровадили к фрошерам. То ли фельдмаршала в самом деле волновало, о чем спьяну болтают ставшие союзниками враги, то ли старый бык опасался какой-нибудь выходки на собственном приеме, а опасаться было чего. Руппи до конца не отошел даже сейчас, и дело было отнюдь не в Вирстене и его ублюдках. Предателей следовало прикончить и закопать, не дав себя при этом уволочь в трясину… Белоглазые упиваются своей силой и чужими мучениями, значит, их самих надо истреблять, как бешеных собак – быстро, умело и равнодушно. Так равнодушно, чтобы ни одно выкрикнутое гадами оскорбление не получило ответа, с чумной дохлятиной не разговаривают, ее сбрасывают в яму с негашеной известью!
Морок, почуяв настроение хозяина, хрюкнул и навалился на повод – предложил подраться с идущим впереди жеребцом или хотя бы пробежаться, но узкая тропа вдоль обледеневшего оврага для драк и скачек не годилась, пусть луна и пыталась прорвать облачную пелену. Порой у нее почти выходило, но смутное пятно так и не превращалось в серебряный щит, оставаясь… фонарем в болотном тумане. Это раздражало, хотя вечер обещал кончиться лучше, чем можно было надеяться утром.
Добравшийся на закате до талигойской ставки Фельсенбург угодил аккурат между концом военного совета и началом генеральской пирушки, куда Алва его и затащил. Через полчаса выяснилось, что у фрошеров командующий на своей квартире поднимает лишь пару-другую бокалов, после чего начальство отправляется пить в войска. Если армию ведет кто-то вроде Рейфера, лучше не придумать, только в Дриксен командуют… командовали принцы. Докомандовались!
На сей раз мориск попробовал растащить, но Руперт справился сперва с конем, потом с собой. Он не считал, сколько и где успел выпить, однако пьяным себя не чувствовал, только все сильней тянуло поговорить. С Зеппом, Рейфером, отцом Луцианом, братом Орестом… Кого-то не было рядом, кого-то не было вообще нигде, а дура-луна продавливала тучи и никак не могла продавить. Лучше бы вовсе не бралась!
Луна обиделась и отстала, нет, это свернула кавалькада, уходя прочь от реки в бледно-серые снега. За длинным холмом Руппи таки послал Морока в галоп, догоняя Алву.
