– Скорее всего, он монсиец, – прошептала Биттерблу. – Приехал со стороны портов и держит путь через Сандер. Телега у него полная. Если бы он был из другого королевства, то, наверное, к этому времени уже продал бы довольно много того, что он там везет. Не считая Лионида, конечно, но он вроде не похож на лионидца.
Катса сверилась со своими картами.
– Это не столь важно. Даже если мы решим, что он из Нандера или Вестера, мы не знаем, кто еще находится на этом постоялом дворе или кто может приехать. Нельзя так рисковать, пока мы не выяснили, дошли ли лживые истории твоего отца до Сандера. Дитя, мы провели в горах несколько недель. Неизвестно, что слышали эти люди.
– Может, новость еще не добралась сюда. Мы довольно далеко от портов и горного перевала, здесь пустынно.
– Верно, – согласилась Катса, – но мы ведь не хотим, чтобы у них появилась своя новость, которая дойдет до горного перевала или вниз к портам. Чем меньше Лек знает о том, где мы, тем лучше.
– Но если так, любой постоялый двор опасен. Нам придется добираться отсюда до Лионида тайком.
Катса молча вгляделась в карты.
– Если только ты не собираешься убивать всех, кто попадется на пути, – проворчала Биттерблу. – Ох, Катса, смотри, вон там девушка несет яйца. Я убить готова за яйцо.
Катса подняла голову и бросила взгляд на девушку. Простоволосая, она бежала, дрожа, от сарая к постоялому двору с корзинкой яиц на руке. Хозяин постоялого двора сделал ей знак рукой и подозвал. Девушка оставила корзинку под огромным деревом и поспешила к хозяину. Он и торговец передавали ей суму за сумой, и она вешала их на спину и плечи, пока совершенно под ними не скрылась. Шатаясь, она направилась к постоялому двору, а когда вернулась, они снова нагрузили ее.
Катса посчитала деревья, росшие тут и там между их укрытием и корзинкой с яйцами. Бросила взгляд на замороженный огород. Потом снова сверилась с картой, спешно отыскала список союзников Совета в Сандере и разгладила его на коленях.
– Я знаю, где мы, – сказала Катса. – Здесь недалеко есть городок – наверное, в паре дней пути. Если верить Раффину, там есть один лавочник, друг Совета. Думаю, там нам ничего не грозит.
– То, что он друг Совета, еще не значит, что на него не действует вранье Лека.
– Ты права, – согласилась Катса. – Но нам нужны одежда и сведения. А тебе – еще и горячая ванна. Если бы можно было добраться до Лионида, ни с кем не разговаривая, мы бы так и сделали. Но это невозможно. Так что если уж приходится довериться кому-то, то я бы хотела, чтобы это был друг Совета.
– Тебе не меньше, чем мне, нужна горячая ванна, – насупилась Биттерблу.
Катса ухмыльнулась:
– Мне не меньше, чем тебе, нужна ванна. Моя не обязательно должна быть горячей. Я не собираюсь бросать тебя в какой-нибудь полузамерзший пруд, чтобы ты заболела и умерла – после всего, что тебе удалось пережить. А теперь, дитя, – добавила Катса, когда торговец и хозяин постоялого двора взвалили сумки на плечи и направились к двери, – не шевелись, пока я не вернусь.
– Куда… – начала Биттерблу, но Катса уже перебегала от дерева к дереву, прячась то за одним, то за другим массивным стволом, и следила за окнами и дверьми постоялого двора.
Когда чуть позже Катса и Биттерблу продолжили свое путешествие через сандерский лес, у Катсы в рукаве лежало четыре яйца, а на плече она несла замороженную тыкву. От их ужина в тот вечер веяло праздником.
К тому времени, когда пришла пора стучать в дверь лавочника, Катса не смогла ничего особенно изменить во внешности Биттерблу и своей собственной, кроме того, что, насколько возможно, смыла грязь и сажу, соорудила из колтуна на голове Биттерблу некоторое подобие косы и дождалась наступления темноты. Было слишком холодно, чтобы Биттерблу сняла свое меховое обмундирование, а волчья шкура Катсы, хоть и весьма подозрительная, выглядела менее ужасно, чем окровавленная, изодранная куртка, скрытая под ней.
Лавочника они нашли легко – его дом был самым большим и самым оживленным после трактира. Это был мужчина среднего роста и среднего телосложения, у него была крепкая деловая жена и огромное количество детей всех лет, от младенческих до возраста Катсы и старше. По крайней мере, так показалось путникам, которые в ожидании ночи прятались среди деревьев на краю города. Лавка была внушительных размеров, а коричневый дом, который возвышался за ней, оказался просто огромным. А каким ему еще быть, подумала Катса, когда нужно держать в нем такую прорву детей? С течением дня, когда все больше и больше детей выходили из дому, чтобы покормить кур, помочь торговцам разгрузить товары, поиграть, подраться и попререкаться в саду, Катса все сильнее жалела, что этот союзник Совета, видимо, слишком серьезно подошел к вопросу продолжения рода. Если они хотят, чтобы их появление на пороге этого дома не вызвало страшного переполоха, придется ждать не только до тех пор, пока не утихнет город, но и пока не заснут хотя бы дети.
Когда в большинстве домов стало темно и свет остался лишь в одном окне дома лавочника, Катса и Биттерблу выползли из-за деревьев и прокрались через сад к задней двери. Катса обернула кулак рукавом и постучала по двери массивного сандерского дерева как можно тише, но так, чтобы их все-таки услышали. Через мгновение свет в окне переместился. Еще через мгновение дверь приоткрылась и из щели высунулся лавочник со свечой в руке. Крепко держа ручку двери, он с ног до головы оглядел две худощавые, покрытые шерстью фигуры на пороге.
– Если вам нужна еда или ночлег, – грубо сказал он, – в конце улицы есть постоялый двор.
Первый вопрос Катсы был самым рискованным, и она внутренне подготовилась к ответу.
– Нам нужны сведения. Не слышали ли вы каких-нибудь новостей из Монси?
– Уже несколько месяцев ничего не слышно. В этом лесном краю мы мало слышим о Монси.
Катса выдохнула.
– Поднеси свечу к
