Они дружно повернулись к статуе Матери-Земли, которая вырастала из земли, раскинувшись полулежа на цветочном поле. Идол был самым крупным из всех, что встречала Мари, – и неспроста. Лунные Жрицы Клана плетельщиков ухаживали за ним из поколения в поколение. Кожа Богини была из мягчайшего мха, а волосы – из Венерина волоса, самого нежного папоротника в лесу. Ее лицо, безмятежное и одновременно бдительное, было высечено из овального обсидиана.
Мари машинально начала кланяться Богине, когда Дэвис прошел мимо нее и остановился прямо перед идолом. Несколько долгих секунд он смотрел на нее; Кэмми у его ног держался непривычно тихо. Затем Дэвис низко поклонился, прижав руку к сердцу.
Когда он повернулся к остальным, Мари заметила, что по его лицу струятся слезы.
– Я ее чувствую! А вы? Вы чувствуете?
В этот момент Мари решила больше не удивляться ничему, что делала ее новая Стая.
– Она красива, но я ничего не чувствую, – покачала головой Шена.
– Как и я, – сказал Ник. – Но мне нравится ее лицо – она такая спокойная и в то же время будто готова в любой момент вскочить и броситься на защиту своих детей.
– И остальные не чувствуют? – спросил Дэвис, глядя на них удивленно и немного испуганно.
Остальные замотали головами.
– Но ты-то чувствуешь, Мари? Ты ведь Землеступ. Она твоя Богиня. Ты должна ее чувствовать, – умоляюще обратился к ней Дэвис.
Мари приблизилась к нему.
– Я никогда ее не чувствовала. Я никогда не слышала ее голоса. Но мама слышала – и часто. И, Дэвис, Великая Мать не принадлежит одним Землеступам. Она Богиня для любого, кто решит ее почитать или того, кого она выберет сама. Я думаю, что она выбрала тебя.
Взгляд Дэвиса метнулся к лицу статуи.
– Правда? Ты правда считаешь, что она меня выбрала?
– Спроси ее сам.
– Как?
– Слушай свое сердце.
Дэвис кивнул. Затем подошел к лежащему идолу вплотную. Он опустился на колени, но не склонил головы. Вместо этого он устремил взгляд в лицо Богини и спросил дрожащим от чувств голосом:
– Это правда? Великая Мать-Земля, ты правда меня выбрала? Могу я называть тебя своей Богиней?
Повисла долгая тишина, а потом кустарник, окружающий поляну, зашелестел, словно на ветру, – хотя ни единое дуновение ветерка не пошевелило и волоска на голове Мари.
– О! Спасибо тебе! Спасибо, моя Богиня! – воскликнул Дэвис. Когда он поднялся и повернулся к ним, его лицо светилось радостью.
– Она говорила с тобой, так? – спросила Мари.
– Да! Я ее слышал. Вот тут, – он коснулся головы. – И тут, – коснулся он сердца.
– И что она сказала? – спросила Шена.
Мари подумала, что улыбки Дэвиса хватило бы на то, чтобы зажечь тысячу факелов.
– Она сказала: «Я всегда была твоей Богиней – просто раньше ты этого не знал».
– Ого! – О’Брайен задрал голову, глядя на идол Матери-Земли. – Настоящее чудо.
– А значит, мы на правильном пути! – сказал Ник и обнял Мари, а потом подошел к Дэвису и заключил в объятия и его. – То, что мы делаем… те решения, которые мы принимаем, привели тебя к твоей Богине. Мы поступаем правильно, Дэвис.
– А ты в этом сомневался, Ник? – Мари вдруг почувствовала себя ужасно уязвимой.
Ним без колебаний встретил ее взгляд.
– Не в себе и не в нас с тобой. Я никогда не сомневался, что мы должны идти этим путем. Но остальные? – Он повел плечами и окинул взглядом друзей. – Я не был в этом так уверен. – Он поднял глаза к Богине. – А теперь уверен – и не только в нас с тобой.
– Я уверен, – сказал О’Брайен. – Я хочу идти этим путем. И никаким другим.
– И я, – подхватила Шена.
– Я тоже, – сказала Роза. Потом усмехнулась и добавила: – Но малышка Хлоя поняла это раньше меня.
Кэмми залаял так, словно он-то, разумеется, знал все с самого начала, и все засмеялись.
Ник посмотрел на Мари.
– Готова?
– Думаю, да, – сказала она. – Что мне делать?
– Все очень просто и совершенно естественно. – Он взял ее руку и потянул к себе. – Просто повторяй за мной. Остальное сделают кровь твоего отца и солнце.
Ник повернулся лицом к востоку, где над стеной колючек показался пылающий шар. Мари повторила его движение, и Псобратья вместе с собаками рассыпались по поляне, повернувшись на восток.
Ник помедлил, и по выражению его лица Мари поняла, что он концентрируется и тщательно подбирает слова. Он поднял лицо к небу и, раскинув руки, закричал:
– Узрите чудо – нашу Стаю! Ловите первые лучи Солнца – нашего спасения и источника жизни!
Мари не сводила с Ника глаз, и, пока он говорил, его теплые глаза цвета мха засияли золотом – и это же золото отразилось в глазах Лару. С радостным смехом Ник развел руки еще шире, и рукава его туники задрались, обнажив тончайший узор в виде листьев – Мари поняла, что это и есть священный папоротник, – который проступил на коже сияющей нитью.
Вместе с остальными Мари повторила его движения, запрокинув голову и разведя в стороны руки. Когда солнце коснулось ее глаз, у нее вырвался вздох удовольствия. Оно не ослепило ее – нет, солнце хлынуло в нее, наполнило теплом и силой. Мари опустила взгляд на руки и впервые в жизни восхитилась изящными растительными узорами, которые проступали у нее на коже, чтобы впитать и поприветствовать солнце. Она посмотрела на Ригеля – тот тоже смотрел прямо на солнце, и глаза его сияли золотом. Она чувствовала исходящее от Псобратьев счастье. Кто-то засмеялся; кто-то радостно приветствовал утро; кто-то шепотом благодарил небо.
Ощущение правильности охватило Мари, и она поняла, что приветствовать солнце ничуть не сложнее, чем призывать луну. Да, луна была холодна, а солнце – горячо. Солнце властвовало на небе днем, а луна – ночью. Но эта радость была ей знакома, как и жизненные силы, которые давали светила своим народам. Купаясь в гармонии, Мари наконец приняла наследие своего отца.
36
Мари с Ником стояли под большим кедром, от которого начиналась тропа, ведущая к Рачьему ручью и Поляне собраний, что принесла им столько боли и столько радости.
– Мы с Кэмми не будем вам мешать, – сказал Дэвис. Он подошел к Мари и неуверенно спросил: – Можно я тебя обниму, Жрица Луны?
– Конечно!
Мари заключила его в объятия, но, прежде чем отпустить ее, Псобрат шепнул ей на ухо:
– Богиня хочет, чтобы ты взяла в путешествие ее лик.
Мари, удивленно захлопав глазами, отступила от него.
– Что?
Дэвис покраснел.
– Я… гм, не хотел говорить этого при всех. Это слишком личное; что-то, что должна знать только ты. Но она определенно хочет уйти с нами. Возьми ее лицо, Жрица Луны. Это будет первый идол, которого мы разместим на равнинах Всадников ветра.
– Но кто будет приглядывать за мамой, если я ее заберу?
– О, Мари! Твоя мама будет с Богиней. Она
