– Не-е, железкой махать для простого гридня показатель, а десятник еще и головой думать должен. Ты в поединке меня сильнее, а вот голова у меня лучше варит. А что важнее, не нам с тобой решать. Лучше давай проверим, чья удача крепче, так по справедливости будет, так мы на равных.
– А что если нас обоих пронесет? Обычно снадобья на всех одинаково действует, – снова с сомнением спросил Третьяк.
Святослав поднял руку со склянкой к небу и молвил самым торжественным голосом:
– Господь Всемогущий! Благословили нас, рабов твоих, Третьяка и Святослава, реши спор между нами миром, дабы кровь наша не пролилась, пусть зелье это подействует на того, кто не достоин благости твоей. Помоги, Господи.
После чего Романов перекрестился и поклонился в пояс.
– Ну вот, все. Теперь Господь решит, на кого зелье подействует, а на кого нет.
Полянин кивнул. Ясное дело, что Господь любит раба его Третьяка, а не иудейского выкормыша.
– Хорошо, давай, только ты первым отопьешь, – согласился Третьяк, – и еще: после хвори тот, кто проиграл, отречется от старшинства.
Святослав кивнул парню и протянул ему руку для скрепления рукопожатием соглашения. Третьяк пожал руку Романова, и они достали свои ложки и разлили по ним содержимое флакончика. Главное не больше одной ложки. Святослав выпил первым, за ним Третьяк. Сели у колоды и начали ждать. Одна минута прошла, две, пять. Третьяк уже нервничает, но не подает виду. Не может он проиграть, Господь точно за него. Он же сильнее и старше этого чужака, пропадет без него десяток. Но в ответ на его мысли что-то в животе предательски начало урчать. А чужак, как назло, сидит и улыбается, ничего с ним не происходит. Третьяк уже хотел встать и сказать, что ничего ни с ним, ни с чужаком не произошло, а значит, ряд отменяется. Но тут понеслось: что-то вздулось в животе, и он не удержался и выпустил газы, опорожнив весь кишечник прямо в штаны. Третьяк в ужасе кинулся за сарай, но его скрутил новый спазм, и он, не добежав до сарая, сел прямо на обочине дорожки и спустил штаны. Сидит и плачет, весь красный, тужась и кряхтя. Бабы и дворовые девки пустились в хохот над парнем, сбежались отроки из детских, все показывали на него пальцем и смеялись. Какое уж теперь после этого десятничество, засранец твоя кличка теперь пожизненно. Ни одна девка теперь не даст.
Нет, Святослав, конечно, такого эффекта не ожидал. Он думал, Третьяк тихо-мирно добежит до клозета и будет там сидеть ближайшую неделю. Но все вышло немного иначе. Это же позор на всю жизнь, такое не забывается, такая обида только кровью смыться может. Но, с другой стороны, теперь Третьяк ему точно не конкурент, ну какой из засранца десятник. Конечно, он еще попытается отомстить, не такой он человек, чтобы спустить обиду с рук. Но, если все получится, успею подготовиться.
Дальше начались десятнические будни. Десяток постоянно тренировался, строил стену щитов и отбивал атаки других десятков. Если научить ребят владению клинком, будучи десятником, Святослав не мог, то вот в строевую подготовку он внес много нового.
Тренировка включала не только выполнение команд учителя из гридней, но и самостоятельную работу. Гридень просто показывал вначале, что требуется делать, а потом все команды и распоряжения раздавал десятник детских, а гридень спокойно продолжал дремать у заборола. Святослав же пошел дальше, он не просто исполнял команды, а сам внес в программу коррективы. В их упражнениях появилась строевая подготовка. Чеканя шаг, они маршировали нога в ногу, в походной колонне по три человека в ряд и восемь шеренг в глубину, после чего быстрое перестроение в штурмовую колонну с разворотом по фронту, и атака воображаемого противника, когда каждый солдат в колонне одновременно делает шаг. Абсолютная синхронность действий: шаг, удар, шаг, удар. Маленькими приставными шажками. При этом задние ряды держат передние за спину, чтобы те не упали, когда две стены сходятся вместе. На последнем участке пути полагается бросок для ускорения и усиления силы столкновения. И тоже все это отрабатывается синхронно, по счету Святослава. Получается как танец: раз-два-три, раз-два-три. Удар, дави, удар, дави. Кстати, под десятком понималось не десять человек, а двадцать четыре. По-здешнему это был большой десяток. Если в их тактическую подготовку и раньше входила стена щитов и клин, то шагистики и синхронности не было. Нет, синхронность подразумевалась, и со временем каждый боец в десятке к ней придет. Но каждый к ней приходил по-разному и по-своему, обычно получив немалый опыт. А вот путем запоминания простого счета, до этого еще не дошли. Всего один воин задает ритм и темп движения всему отряду.
Еще Святослав добавил бойцам последнего ряда дополнительное оружие – кошки с толстым канатом. Если кто-то думает, что это глупость, то зря. Тренировали их сейчас рубиться против строя вражеской пехоты, а в строю основное оружие пехотинца – это не меч или копье, а щит. В бою с кавалерией, конечно, все меняется, там рулит пика, а вот в таком, норманнском, типе построения щиты составляются в стену и коробка своей массой давит противника, нанося удары мечами и копьями на всех уровнях. Без щита в строю делать нечего, от удара не увернешься. Вот против такого строя кошка и является очень действующим оружием. По команде десятника четыре бойца из последнего ряда достают кошку и метают ее на край стены щитов и вчетвером, резким рывком, всем своим весом тянут на себя к земле. Удержать щит у врага в таком случае не получится, ведь он его удерживает одной рукой, на которую наваливается как минимум двести килограммов веса, которые к тому же тащат его на себя изо всех сил. Ну, а дальше работа первого и второго ряда, которые по команде «кошки!» готовятся поразить раскрывшегося противника. После того как данный прием прошел и враг поражен, в стене образуется брешь. Дальше следует команда «лестница!», три воина из задних рядов собирают щиты в лестницу, а те, что метали кошку, запрыгивают по ним и прыгают в брешь врага, раскидывая противников и ломая их строй. И только после этого следует команда «дави!». И стена размыкается, задние ряды хватают передние за спину и, образовав цепь, давят вперед. Первый ряд, перехватив щит двумя руками и прижав его к себе, толкает его на врага. Разорванный вражеский строй в таком случае не выдерживает, и враг валится на землю, где его и добивают победители.
Открытием для самого Романова стало то, что при
