Святослав кивнул Ярославу и молча вышел из конюшни. Теперь отступать поздно, нужно исполнить данное слово.
Романов собрал провиант и снаряжение и укрылся в своей горнице, ожидая Рагуха. Старый оваряженный хазарин так и не пришел, но к полудню к нему постучал мальчишка-дворник и передал, что его зовет пестун. Святослав взвалил свои вещи на плечи и двинулся из горницы. Рагух ждал его на конюшне с тремя снаряжёнными конями, на одном из которых был переброшен большой сверток размером с бревно. Хазарин указал Романову на второго коня, а сам сел на своего жеребца, взяв под уздцы вьючное животное. Они выехали из детинца и двинулись на север. Хазарин не был настроен на беседы, и всю дорогу они проехали молча. До леса они добрались уже к ночи. Святослав даже не представлял, что рядом со Студенкой есть такой густой и древний лес. Он полностью состоял из вековых дубов и простирался на весь горизонт. Очень величественное зрелище. Святослав замер, рассматривая вековые деревья на фоне уходящего солнца.
– Разве здесь был лес? Я думал, что кругом одна степь? – удивленно встрепенулся Романов.
Рагух обернулся и посмотрел на Святослава даже не как на ребенка, а как на сумасшедшего.
– Это священная роща, ее посадили древляне из войска Святослава после похода на хазар. А ты думал, что я этот лес сам наворожил?
Святослав опустил глаза и почтительно замолчал. Если честно, у него появилась такая мысль. Просто, если рядом столько прекрасных деревьев, почему лес везут из Владимирского княжества?
– Но как он здесь простоял столько лет? Почему его не вырубили? С лесом же здесь большие проблемы.
Рагух покачал головой и тронулся дальше, но все же ответил невежественному мальцу:
– Этот лес был освящен древлянскими волхвами. Каждому древу была принесена жертва. Говорят, было посажено три тысячи дубов и под каждым живьем был зарыт пленник. Долгое время волхвы жили здесь, подкармливая своих богов душами людей, пока их всех не вырезали княжьи люди. А потом в лесу было устроено Перуново капище, на котором воины Владимира принесли в жертву в два раза больше печенегов, чем было принесено душ волхвами. И все эти жертвы были не простыми пахарями, а печенежскими воинами, которых пленили, мстя за смерть великого князя. Так что с тех пор это не древлянский лес, а наш, варяжский. Но благодаря волхвам, дубы росли в три раза быстрее, и никто не осмелился рубить их. Говорят, каждый, кто срубит хоть одно дерево, умрет жуткой смертью.
Когда Святослав проходил меж дубов, его аж дрожь пробрала. Из чрев деревьев на него смотрели грозные лики древних божеств. Чем дальше они двигались, тем гуще становился лес и тем толще дубы. Крона деревьев сплошной стеной нависала в небе, полностью перекрывая доступ свету. Даже странно, что без солнечных лучей трава в лесу была почти по пояс. Они двигались больше часа, и Святослав осознал, что вернуться назад без Рагуха ему уже было не под силу. Он окончательно заблудился. В его представлении размер рощи должен был быть не более пары квадратных километров, но этот лес был гораздо больше. Где-то меж деревьев показались огоньки косых волчьих глаз. Волчар было не менее десятка. Романов испуганно схватился за лук, накидывая тетиву, но Рагух перехватил его руку и отрицательно покачал головой. Ладно, раз нельзя так нельзя, и они продолжили движение. Волки совсем обнаглели и вышли из-за деревьев, двигаясь за ними буквально в паре шагов позади. Очень неуютно, когда за твоей спиной крадутся хищники. Начинать разговор и что-то спрашивать у старого хазарина совсем не хотелось. Вдруг волки воспримут слова людей как приглашение на ужин. Святослав отчетливо представлял, что каким бы хорошим лучником он ни был, всех волков перестрелять не успеет. Наконец в сопровождении волков они добрались до большой опушки, где стоял огромный каменный истукан с высеченным грозным ликом. Рагух спрыгнул с коня и, взяв его под уздцы, повел к божеству. Святослав последовал его примеру, на волков не оборачивался. Было такое чувство, что стоит повернуть голову, и вся стая бросится на тебя. Рагух остановился и повернулся к Романову.
– Ты храбр, малец, я думал, что волки сожрут тебя еще до того, как мы доберемся до капища.
Святослав удивленно приподнял брови и непроизвольно взялся за рукоять меча.
– Ты что, вел меня на съедение этим тварям?
Рагух хищно улыбнулся и сбросил кулек с заводной лошади, который при этом тихо застонал. В этом свертке определенно был кто-то живой.
– Я веду тебя сюда, чтобы разбудить в тебе воина. Как ты помнишь, я не обещал тебе жизнь. Если бы ты испугался и обернулся на волков, они бросились бы на тебя и сожрали как ягненка.
Святослав опустил рукоять меча и поднял взгляд на каменного истукана.
– Мог бы предупредить, что не стоит смотреть на наших провожатых.
Но его реплика осталась без ответа. Похоже, старый хазарин полагал, что все уже сказано и отвечать этому невежественному ребенку значит зря тратить свое время и сотрясать воздух. Рагух снял еще один мешок с коня и, разложив на поляне скатерть, принялся за ужин. По мнению Романова, ужинать при стае волков было не лучшим решением. Святослав даже отсюда слышал, как с зубов серых капали слюни.
– Предупредить тебя… Это никак не повлияло бы на результат, волки чувствуют страх и, если бы они учуяли его, то кинулись на тебя. Это священные волки, они хранят рощу от недостойных. К тому же они знают, что в любом случае получат свою долю, потому сразу и не бросаются. А теперь пройдись по роще, прочувствуй ее силу, попробуй на вкус танец меча, а я пока поем. Только помни, у нас не так много времени и все нужно закончить до рассвета.
Святослав молча кивнул и, скинув мешок с вещами, направился к истукану. Несмотря на волков, которые вели себя, как разумные существа, Святослав не верил в силу ни этого места, ни тем более каменного истукана. Но исполнил распоряжение Рагуха, не зря же они сюда пришли. Он встал напротив пасти древнего бога и внимательно его осмотрел. Истукан был сделан грубо: большие зазубренные глазницы, орлиный нос и раззявленная пасть с двумя мощными клыками. Единственным украшением бога-воина были длинные позолоченные усы, свисающие почти до земли. Если честно, этот безусловно древний камень не вызывал у него абсолютно никакого почтения. Не было в нем ничего величественного, кроме его размеров. Даже
