– Ну ты чего, Аленка? Я думал, ты рада будешь?
Малышка подняла на Романова заплаканные глазки и улыбнулась.
– Я рада, очень. Просто не по чину мне такие одежды носить. Даже у Путятиной дочки, Настьки, такого плаща нет.
Святослав улыбнулся и погладил девочку по золотистой головке.
– Ну и что с того, что нет, а у моей невесты будет. Просто у Настьки нет такого жениха, как я, вот увидишь, я сам скоро князем стану.
– Коли ты князем станешь, такая жена, как я, тебе ни к чему, тебе княжна нужна будет.
Святослав улыбнулся и, притянув к себе девчонку, крепко обнял ее и поцеловал в щеку.
– За князя каждая замуж хочет, а вот за безродного пацана еще поискать нужно такую глупышку. А ты меня полюбила, когда я был никем, так что ты для меня дороже любой княжны.
Никифор поморщился как от зубной боли.
– Что-то не слышал я, чтобы твой дядя к нам свататься приходил. Прежде чем такой дар вручить, с дядей бы посоветовался. Вдруг Скулди запретит тебе на Аленке жениться.
Святослав раздражённо втянул воздух, почти прошипев сквозь зубы:
– Я сам творец своей судьбы, никто и никогда не будет решать за меня, кого мне брать в жёны, а кого нет.
Никифор примирительно развел руками, мол, дело твое, мое дело маленькое – предупредить. И велел Пелагее подать на стол угощенья.
Младшенькие набросились на гостинцы, как волчата на кусок мяса. Были в корзине и пироги с зайчатиной, пироги с малиной и черникой, пироги с яйцом и луком, петушки на палочке. На любой вкус угощенья.
Никифор хотел было прикрикнуть на молодёжь, мол, нечего аппетит перебивать, но только махнул рукой.
– Никакой рачительности в тебе нет. Ну как за такого дочь отдать? Деньги ведь счет любят. А ты то платок принесешь шелковый, то сукно заморское, да еще угощенья эти. Деньжищи-то какие? Проще нужно быть, рачительнее.
Святослав пожал плечами и снова прижал к себе Аленку.
– Очень давно один человек рассказал мне басню: Жил в одном граде нищий, который любил всех поучать. Видит он как-то раз мужика, который в среду, в середине дня пьет из кубка вино и заедает его пирогом, напротив терема с маковками. Вот подходит этот нищий к нему и говорит: «Мил человек, а что ты празднуешь, середина недели только?» А тот в ответ: «Ничего не праздную, обедаю просто». А нищий не унимается. «Значит, ты всегда так обедаешь, вином и пирогами?» Мужик удивился, но ответил. «Ну да, всегда». – «А ты знаешь, что если бы ты обедал водой и ржаным хлебом, то накопил бы за десять лет вот на этот терем с маковками». Мужик с пирогом хитро улыбнулся и в свою очередь спросил: «А вот ты чем обедаешь?» – «Ясно дело, водой и хлебом», – ответил нищий. Мужик же засунул последний кусок пирога в рот, запил вином и спросил: «Ну и что, накопил на терем с маковками?» Учитель стушевался, не было у него никакого терема, нищий он. «А вот я пирогами обедаю и вином их запиваю каждый день, а терем этот и так мой», – подвел итог мужик.
Никифор замолчал, переваривая рассказ, а потом грустно опустил голову.
– В этой басне я, получается, тот нищий?
Святославу сразу стало стыдно за свои слова, не хотел он обидеть кузнеца.
– Ну что ты, какой ты нищий? Тот, ничего не имея, уважаемого мужа учить принялся, а ты кузнец, большого ума мужчина. Твой совет любому не стыдно выслушать. Просто мы мыслим с тобой разными категориями. Для тебя десять гривен – это целое состояние, а для меня – пустяк.
– И откуда ж у тебя теперь такие категории взялись? Помню, летом ты в одной рубахе к нам пришел.
– Так я теперь в торговом товариществе состою, подворье в Переяславле у нас свое, ладья крепкая, только до морозов три сотни гривенок подняли. В степи железо на рабов и шерсть обменяли, потом их в Новгороде распродали. Там меха закупили, а их уж в свою очередь в Бирке в четыре раза дороже продали. А дальше еще больше поднимем. Есть такая поговорка, что деньги делают деньги. Так оно и есть. Вот есть у тебя десять гривен, купил ты на них двух холопов у половцев и продал их в Бирке за двадцать марок, пять марок потратил на доставку, пять заработал. Вот это твой прибыток, а коли у тебя три сотни гривен, то купил ты уже шесть сотен холопов по три гривенки за каждого, так как оптом всех взял. И продал ты их на севере и у саксов по десять марок за каждого, вот и считай, что есть твой прибыток.
Никифор даже рот открыл от удивления.
– Да когда же ты все успеваешь? Никуда не ездил, постоянно железом боевым машешь? А я три топора продать все не могу, умаялся.
Святослав улыбнулся и, взяв пирог с мясом, откусил сочный кусок, из которого потек теплый жир. Заморив червячка, он неторопливо пояснил:
– Вот ты хороший кузнец?
Никифор сразу стушевался. Негоже себя самому хвалить, сглазишь.
– Не мне то решать, сам скажи.
– Не прибедняйся, ты хороший кузнец, не многие могут добрый меч сковать, а ты можешь. Но значит ли это, что ты хороший купец?
Никифор задумался, почесав аккуратную бороду.
– Пожалуй нет, раз я не могу хорошие топоры продать три седмицы.
– Вот именно, мало сделать хорошую вещь, ее еще нужно уметь продать. Я не умею ковать мечи и не умею торговать, но я умею подбирать людей. Я нашел тех, кому торговля по сердцу, дал им то, что они хотят, и теперь они приносят мне прибыль. Каждый человек должен заниматься любимым делом, что у него получается лучше всего и что радость ему приносит, тогда и ладиться у него все будет.
– Мудрено у тебя все получается. А могут ли твои людишки и моим товаром торговать?
Аленка в это время внимательно слушала разговор мужчин, разглядывая отрез ткани и время от времени, как котёнок, потираясь щекой о плечо Святослава.
– Конечно могут, только нужно не три топора выковать, а десяток, чтобы выгода была. Я весточку в Переяславль пошлю, чтобы на тебя вышли, а ты уж сам с
