Половец схватил Романова за волосы, потянул на себя. Сейчас полоснет. Все это за доли секунды. Солнце вышло из-за тучи, яркий луч ударил степняку в глаза. Чужак замешкался, прикрыл инстинктивно лицо. Святослав почувствовал, что хватка ослабла, рванул вбок, поворачиваясь на спину. Клок волос точно выдрал, боль страшная, но вырвался, откатился в сторону, отгородился мечом. Глаза злые, весь красный, растрепанный. Ну все, убью гада. Половец отскочил назад, пригнулся. Видно, что страшно парню, дрожит, дышит тяжело, быстро. Зря отскочил, с ножом на ближнюю дистанцию подходить нужно. Святослав принял стойку и сделал выпад как учили, но клинок не достиг цели. Потому как чужак упал на колени, отбросив нож в сторону.
– Не убивай! Мне нельзя умирать, я дал слово, что спасу свою семью. Они ждут меня, и им не на кого больше надеяться. Будь милостив, и Бог воздаст тебе, рус. Молю тебя…
Романов замер. Гнев куда-то пропал. Руки налились свинцом. Пробовали когда-нибудь зарубить человека, молящего о пощаде? Он тоже не пробовал.
– Что с ними? – Святослав опустил меч.
– Хан Гюрза убил моего отца, взял мою мать и сестер в наложницы, мой брат живет в рабстве. Моей сестре всего десять, Гюрза злой, замучает малышку. Отпусти! Молю тебя!
Святослав стоял, разинув рот. Вспомнилась и Аленка, солнышко маленькое, и зверства половцев. Ну, какая из нее жена, ребенок же совсем. Вот сука, Гюрза, сам бы такого гада зарезал. И что прикажете делать с этим половцем?
– Ступай и скачи так быстро, чтобы никто тебя не нагнал. Спаси свою семью.
Святослав поднял с земли саблю степняка, протянул парню. Тот глянул недоверчиво, встал с колен, подпоясался. Выдернул стрелу из ноги коня, успокоил, вскочил на него.
– Спасибо тебе, рус, век помнить буду и своим родичам передам. Меня зовут хан Котян. А тебя как? Скажи, чтобы я знал, за кого мне молить богов.
Святослав улыбнулся. Только что о пощаде молил, на коленях стоял, а теперь гонору на двух президентов и на одного царя. Ехал бы уж. Из лощины вылетели русы. Соколик впереди с луком на изготовку.
– Меня Святославом зовут, сын Игоря из рода благородного Исака, чей род тысячи лет скакал по Дикому полю.
Половец кивнул.
– Я запомню тебя, благородный хазарин. Степь большая, но в ней тесно для двух таких великих воинов, как мы. Мы еще обязательно встретимся.
Степняк хлестнул коня и помчался в степь. Ветер дул ему в спину, унося от врагов. Романов смотрел ему вслед, и было на душе у него как-то не спокойно. Слышал он где-то имя этого половца, а вот где…
Трое русичей во главе с Соколиком осадили коней перед Святославом. Животные взмыленные, горячие, копытом бьют, видно торопились парни, думали, помощь нужна. Полянин привстал в стременах, они у него по-степному, высоко натянуты. Половец скрылся за взгорком, далеко ушел, но если броситься в погоню, не уйдет.
Святослав поймал Рыжуху за узду. Конь не его, из боярской конюшни. Так себе лошадка, но другой пока нет. Все деньги в дело ушли, а боевой конь – дорогое удовольствие. Святослав поправил седло, подтянул подпругу. Гридень бросил недовольный взгляд на него. Соколик – следопыт, ему по примятой траве понятно, что здесь произошло. И как упал враг и как руса чуть не прирезали, и закончилось чем все. Неправильно здесь все произошло, мертвого половца в картине не хватает. Двое гридней тронули коней в бока, – не уйдет половчонок, – но Соколик остановил их. Он среди парней старший.
– Стой, хлопцы, надо своим помочь. Мало ли что там с обозом.
– Да ты чего, Соколик? Что там с ними может случиться, одни бабы да детишки у повозок остались, – возмутился Кряжич.
Полянин молодецки подбоченился, указал плетью на холм, за которым скрылись повозки, показал острые белые зубы.
– Так я и говорю, вдруг старики с бабами не справятся. Айда пособим, – и звонко рассмеялся беззаботным юным смехом.
Даже и не подумаешь, что пару минут назад этот молодой парень, лет двадцати от роду, с кровожадным усердием рубил удиравших половцев, которые лично ему ничего плохого не сделали. Для Романова это было как-то неправильно. Одно дело орду, что на Русь идет, на копье принять, другое дело – «мирных» кочевников, что скот пасут.
Ребята на такое замечание друга отреагировали живо. Еще бы, как же над старшими не позубоскалить. Конечно, с бабами-то не справятся. С мужиками еще куда ни шло, на это у них руки есть, а вот для баб уд нужен, да не дряхлый, как у старших, а молодой, сильный. О несчастном половце все как бы забыли. Ну подумаешь, ускакал мальчонка. Одним больше, одним меньше. Пусть живет до поры до времени, зубы вырастут, начнет скалиться, вот тогда-то мы их и вырвем. Всадники хлестнули коней и поскакали к рощице, но Соколик остался.
– Ты зачем степняка отпустил?
Святослав посмотрел на гридня. И как узнал? Вот что
