– Не понимаю, зачем я тебе? Возни со мной много, а толку мало. Если и получится из меня подходящий воин, то года через три. Ведь не гридень тебе нужен?
Путята нахмурился, убрал руку с плеча мальчонки. Вспомнил что-то нехорошее. Потемнел ликом боярин, но ответил:
– Ты прав, кровь в тебе славная, но это не главное. Не взял бы я тебя в дружину после того, как ты смерда убил, но решение я свое изменил, когда ты стрелу горящую в небо пустил, волк мне привиделся. Рядом с тобой он бежал, и стрелы зубами на лету ловил, что степняки в тебя пускали. Не должен был ты там погибнуть…
Святослав рассмеялся. Как в былинах, получается. Хотя после вещих снов, провала в прошлое и не в такое поверишь. Путята глянул на Романова строго, и тот притих. О серьезных вещах боярин говорит, можно сказать душу изливает.
– Малой я совсем был, заблудился на охоте, волхва встретил, старого. Он убить меня хотел, в жертву своим деревяшкам принести, но тут из чащи выскочил огромный волк, оскалился, зарычал. Такого волчару не каждый воин побьет, а из чащи их еще штук десять смотрело. Думал я, что все, конец мой настал, загрызут. Но нет, опустил волхв свой нож, и волк ушел в тень. Понаблюдал из чащи и скрылся. Мне потом уже старик объяснил, что зверь этот священный. И имя его Доля, что есть судьба. Не должен был я погибнуть от рук волхва, другая у меня цель в этой жизни, и тогда я ее еще не исполнил. Волхв мне сказал: коли увидишь ты волка вновь, знай, к цели своей ты близок. Вот я и увидел его.
Святослав молчал.
– А что же за цель такая? – прошептал Святослав, как будто кто-то мог подслушать эту сокровенную тайну.
Боярин улыбнулся, потрепал парня по густой шевелюре.
– Вот ты знаешь, зачем пришел в этот мир?
Лицо Романова приобрело наиглупейший вид. Ну кто же знает свою судьбу? Вот думаешь, что твоя судьба стать великим хоккеистом, а нет. Не твоя это судьба.
– Не знаю.
– Вот и я тоже, но встреча наша не случайна. В жизни вообще все не случайно. Сейчас я в твоей судьбе сыграл свою роль, а потом ты в моей.
– А вдруг моя роль для тебя будет злой? Вдруг от меня одни неприятности? Ведь и так может быть.
Путята погладил коня по холке, улыбнулся Святославу.
– На все воля Божья. Я готов рискнуть. Волхв предсказал вещему Олегу смерть от своего коня. Князь был ведуном, но смысл слов понял неправильно. Подарил коня хазарскому хакану. Хороший был конь, из многих битв князя выносил. Отдарился хакан, деву прекрасную подарил, хороших ромейских кровей. Возлег с ней князь на ложе, да и не проснулся боле. Убила та дева его во сне. Велик был Олег, а погиб в постели от рук бабы. Плохая смерть для великого человека. Неисповедимы пути господни.
Да глупо как-то получилось у Олега. А ведь я тоже вещий… Вон мне какие сны снятся. Как бы как тот князь не закончить.
Дозорный на холме встрепенулся, махнул рукой как-то по-особому. Гридни, что ехали в голове колонны, пришли в движение. Кто-то в сумы за бронями потянулся, кто-то тетиву на спинки лука накинул, пику из петельки высвободил. Дядя Скулди, ехавший впереди, подъехал к воеводе.
– Батька, впереди половцы, три кибитки, видимо изгои. Будем брать?
Норманн был сосредоточен и спокоен. Спросил как-то обыденно, а у Святослава от его слов даже в висках застучало, ноги стали какими-то ватными. Если бы не на коне был, может, и упал. Страшно перед боем. А он думал, что это чувство навсегда его покинуло.
Ярослав, горяча коня, подлетел к Путяте. Вот кто не боялся, так это он. Молодой, сильный, дитя своего времени, князь!
– Ну что, нашинкуем степняков? – радостно оскалился парень.
– Три кибитки… Ха, всего десяток воев, мигом порубим, – рыкнул Сигурд.
– Да что с них взять? Смерды половецкие, изгои, ценного только овцы да козы, пусть себе дальше едут, – возразил Скулди.
Свей оскалился, направил коня на Скулди, вклинившись между даном и Путятой.
– Испугался? Так мы без тебя все сделаем. Там же бабы есть, а я по ним ох как соскучился.
Ярослав смотрел на Путяту, как щенок на волка. Хоть и князь, а молод, учиться ему еще и учиться. Как боярин скажет, так и будет.
– Берем!
Боярин засвистел по-особому. Головной дозор выровнялся, знамя по центру, задние ряды подтянулись на фланги, разошлись полумесяцем. Все готовы, пора. Ярослав выхватил меч, сталь сверкнула на солнце. Понеслось, сначала медленно, потом быстрей, промчались мимо рощицы, перевалили за холм.
Точно – половцы, круглые кибитки на огромных колесах, как земные корабли, катили по июльской степи средь спелых трав. Тишь да благодать. Половцы заметили мчащуюся на них лавину, встрепенулись. Возле повозок началась непонятная суета. Нет, против трех десятков гридней у них не было шансов, но разве можно оставить свои семьи? Оказывается, можно. Всадники мужчины, видимо попрощавшись с женами, направили коней в степь. Святослав мчался на левом крыле. Полумесяц, сначала выгнутый в сторону холма, начал выпрямляться, после чего фланги вырвались вперед, огибая повозки, круг сомкнулся. Святослав не смотрел, что происходит у повозок, для него было главным удержать свое место в строю. Скакавший слева от него дядя Скулди свернул в сторону и помчался с Ингварем за уходившими в степь половцами. Святослав направил коня за дядей. Смотреть на то, что сейчас произойдет с половецкими женщинами, ему совсем не хотелось. Ну не любитель он поиздеваться над людьми.
Всадники перевалили за холм с почерневшим истуканом, нырнули в рощицу. Святослав шел следом, вперед не лез, ему любой половец хвост укоротит. Небольшая роща густо заросла травой и репейником, ни черта не видно. Степняки скрылись из глаз. Первым их заметил Ингварь, сразу три стрелы поймал, четвертая в шею коня ударила. Животное жалобно закричало, почти как человек, встало на дыбы и помчалось вдоль рощи в степь. Скулди был никудышным лучником, метнул сулицу в кусты, раздался крик, полетели еще стрелы. Одна в бронь ударила, но вскользь, не пробила. Норманн как мишка отмахнулся от остальных секирой, соскочил с коня и принялся крошить ворогов своим древорубом. На ногах ему сподручней.
В Святослава половцы не стреляли, не та он мишень, чтобы на него стрелы тратить. Романов этому был очень рад, на нем только кольчужка. А кольчатая бронь больше от рубящих ударов защищает, чем от колющих. Ударит стрела в грудь – и все, к чурам. Помощь Скулди была не нужна. Это со ста шагов половец грозный противник, а в ближней рубке
