Новый главарь смотрел на девушку свинцовым взглядом. Жалкое представление не тронуло его, но он знал, что невеста мертвеца права.
– Луковка, – начал было Нильс.
– Хорошо, – бросил Алонсо. – Бери голову, – и кивнул в сторону тела Венделя.
– Как? – совсем развеселилась Луиза. – Прикажете оторвать, как грибную шляпку?
– Шику! – крикнул мужчина. – Дай сюда резак. Заткнись и дай его немедля!
Через несколько пар рук ей передали широкий клинок. Девушка видела его раньше: ручка, оплетенная засаленными полосками кожи; лезвие, широкое посередине, скруглялось на конце. Таким рубили сухостой для костра и рассекали молодые, полные сока упругие ветви; свиные ребрышки он резал, как масло.
Луиза с трудом сглотнула.
– Давай, Luisa Obscura. Покажи, как ненавидела его, своего брата. Как подлостью и кровопролитием отплатила за милость и приют. – Алонсо избивал ее словами. – Покажи свое настоящее лицо, чтобы все его увидели!
Точно во сне, Луиза протянула руку и обхватила рукоять. Резак был тяжелый, кисть тут же повело, но она не разжала пальцев. Неизбежность навалилась на плечи тяжелой звериной шкурой.
– Луковка, может?..
– Не оберегай меня. Я сделаю. – Девушка сбросила руку Нильса и шагнула сквозь ряд бандитов, расступившихся, будто перед прокаженной.
Луиза приблизилась к телу Венделя, отвернула мешковину с его лица, подернутого мертвенной серостью: рот чуть приоткрыт, между ровных зубов запеклась кровь.
Она встала на колени.
– Хотите видеть мою ненависть? Смотрите! Я убила его единожды, я бы сделала это еще раз! – Девушка занесла резак над шеей Белого Дьявола.
Первый удар пришелся по скуле мертвеца. Челюсть Венделя скосило набок в издевательском оскале. Луиза с трудом выдернула лезвие из кости. И замахнулась снова. И снова.
***После полумрака пещеры наружный мир слепил. Но Луиза с наслаждением вдыхала холодный горный воздух, прикрыв глаза. Ее уже взяли на прицел не меньше полусотни ружей, и ей не было нужды смотреть вниз, чтобы убедиться в этом. Она подошла к обрыву и высоко подняла свою страшную ношу.
– Я иду с миром! – крикнула девушка. Ветер унес слова в ущелье, где стояли наемники Милошевича.
В последнее время Вендель зачем-то отпустил волосы и франтовски зачесывал назад длинный чуб. Он-то и оказался намотан на пальцы его смерти.
Луиза шла вниз по тропе, не спеша, шаг за шагом ища равновесие. На душе было легко, как в первый день творения, а в голове – блаженно пусто.
Ветер холодил красные брызги на ее щеках, доносил до ноздрей прозрачный запах талого снега с вершин.
Лишь Нильс мог видеть, как хороша и устрашающа она была в тот миг: окровавленная, отмщенная, пронизанная зимним светом и эхом. Бывший каторжник видел, как золотой диадемой горят на макушке ее луковые волосы. Он шел следом, потому что было больше некуда и не за кем идти.
Луиза смотрела только вперед, пока перед глазами не оказалось дно ущелья, куда выходил зев пещеры. Лишь тогда она позволила себе оглядеться.
Нильс был прав – Борислав привел армию. И сам стоял в первом ряду, массивный и мрачный, как боевой бык, с вооруженными до зубов телохранителями по бокам. Она помнила это лицо по фотографиям в газетах, когда он еще был частью Комитета. Забавно, что когда-то давно, словно в прошлой жизни, они служили общим идеям. Луиза развела руки в стороны, демонстрируя добрую волю.
– Приветствую тебя, Дон. Я принесла голову убийцы твоей возлюбленной, – с этими словами она легко швырнула отрубленную голову вперед, к ногам Борислава. Та покатилась и застыла перед самыми носами его забрызганных дорожной грязью сапог. – Он один повинен в ее безвременной гибели.
Дон с трудом оторвал взгляд от ощеренной физиономии Венделя, глядящей на него снизу.
– Ты кто такая?
– Луиза Бригитта Спегельраф, дочь герцога Спегельрафа, Предателя, сестра Антуана Отравителя, Венделя Бандита и еще одного неплохого парня, но нет смысла марать здесь его имя. – Она нарочито беспечно заправила прядь волос за ухо. – Насколько я знаю, он еще не успел отличиться и доказать, что его не подменили при рождении.
– А чем отличилась ты?
– Я братоубийца. Доказательство – у ваших ног.
Не такого ожидал Борислав. В его черных, как спелые маслины, глазах плескалась нерастраченная ярость, и Луизе отчего-то хотелось принять весь ее запал на себя, позволить выжечь дотла. Она, в расшитой черепами и маками куртке, была яркой тряпкой, мишенью для взбешенного пиками быка. Невозможно покинуть эту арену, залитую чужой кровью.
– Почему же вы убили своего брата, Луиза Бригитта, герцогиня Вайсмундская и Давеншпильская? – нехорошо усмехнулся Борислав, стискивая кулаки-молоты. – Наследство не поделили или навар с грабежа поездов?
Не верит. Нильс за ее спиной переступил с ноги на ногу.
Луиза пожала плечами.
– Оставим полный титул для более официальной обстановки, маркграф Милошевич. Даже мой отец его не использовал. Я пристрелила своего брата, высадила в его гнилую тушу весь барабан, потому… – Она задохнулась, бравада пошла трещинами. – Потому…
– Почему?! – взревел Борислав.
Защелкали затворы.
– Потому что он чудовище. Он убил Чайку. Она была… была моей подругой. Мы прибыли в Иберию вместе, на одном корабле, но на нашу труппу напали. Нам пришлось разбежаться. Мы потеряли друг друга, а потом, уже прибившись к банде брата, я начала получать письма. Она, я была почти уверена, что это она, давала нам наводки, но почему-то не хотела со мной встречаться. Я думала, она в опасности и скрывается. А потом… Нас выгнали из Фиеры, и Мартинес заявил, что по твоему приказу казнит каждого причастного к банде. Я знаю, что это ложь, – вскинула она руку, не позволяя перебить себя. – Но Венделю не нужна была правда. После казни его жены он решил взять око за око. Я не успела его остановить, но… Я отомстила.
В один прыжок Борислав оказался около нее, вцепился ручищами в ворот курточки, дернул на себя, оторвав девушку от земли. Она вскрикнула.
– Это была моя месть, моя! Моя женщина, моя любимая, моя Жизель! И мой ребенок под ее сердцем!
Внезапно он умолк, подавившись вздохом.
– Отпусти девчонку, – прошипел Нильс. Скосив глаза, Луиза заметила тусклую сталь, притиснутую к ребрам Дона. – Она не лжет тебе. Я был там и видел все своими глазами, тролль их забери. Отпусти ее.
Кто-то из командиров прокричал команду целиться по каторжнику.
– Какой же вы лицемер, герр Милошевич, – процедила Луиза, болезненно морщась. – Вы готовы разделить свою бесценную месть с сотней наемников, но отчего-то отказываете в этом праве мне.
Борислав молчал. Она видела полопавшиеся сосуды в его глазах, воспаленных от бессонницы и горя. Она знала, что у нее такие же глаза.
– Поставьте меня на землю. Право, вы ведете себя недостойно дворянина.
Дон медленно опустил ее и разжал хватку. Одновременно с этим Нильс
