– А теперь, поговорим как цивилизованные люди. – Луиза оправила куртку и волосы. – Я вижу, вам мало материальных доказательств в виде головы убийцы, которую вы, кстати, сами потребовали. Вы хотите большего. Чего? Смертей тех мужчин, что выполняли приказы моего братца? У них теперь новый главарь, а думать сами они так и не научились. Если собака укусит по приказу хозяина, наказывать нужно не ее, а человека. Этим человеком был Вендель. Теперь он мертв.
– Вижу, – проскрипел Борислав, глядя исподлобья. – Но этого мало.
Он двинулся вбок, обходя Луизу по кругу. Девушка повторила его движение, чтобы оставаться лицом к лицу.
– Рада, что видите, герр Милошевич, ведь я приложила для этого усилия, и немалые. Но, знаете, у вас с моим братом общий дефект – вы слепы. О, не спешите впадать в ярость, я сейчас все объясню. – Она махнула Нильсу, чтобы не приближался. – Если бы вы, мужчины, облеченные властью и амбициями, проводили переговоры, а не хватались в горячке за оружие, то смогли бы объединиться против общего врага. И сокрушить его.
– Я сотрудничал с твоей бандой, – рыкнул Борислав. – Чайка выбрала вас, чтобы разорить компанию Краузе, она предложила жене главаря иммунитет перед законом, когда все кончится.
– Закулисная игра хороша тем, что все ее участники находятся по одну сторону занавеса, – возразила Луиза. – Вендель не имел понятия, кому обязан удачными налетами. Вы и сами не хотели это афишировать. Так с чего вы удивляетесь внезапной нелояльности? Белый Дьявол попросту не знал, кому кланяться, как и его люди.
Борислав хмыкнул.
– В одном я тебе поверил – ты дочь своего отца. Язык подвешен как надо.
– Учитывая обстоятельства, не посчитаю это оскорблением.
У Луизы голова шла кругом от их странного танца, но страха не было. Она продолжила:
– И вы, герр Милошевич, и мой ублюдочный братец так и не разглядели гада, который разрушил ваши жизни, ваши семьи. Будь у меня такая армия, как у вас, я бы направила ее силы не на месть банде блохастых бродяг, изгнанных из собственного города, а на Мартинеса, который стравил вас с Белым Дьяволом, как двух безмозглых бойцовых петухов!
Борислав остановился, весь напружиненный, как для последнего броска. Нильс пригнулся к земле, как всегда это делал перед боем. Луиза сжала кулаки и усмирила прерывистое дыхание. Они втроем уже не обращали внимания на наемников, окруживших сцену на дне ущелья. Живая стена зрителей ограждала их от внешнего мира.
– Банда Фиеры первой нанесла удар, – заговорил Борислав. – Без предупреждения, без переговоров.
– Знаю. И это их главная ошибка. Но сейчас это уже не имеет значения. Вендель убит. Все, кто штурмовал Белую усадьбу, – убиты. Кровью уже уплачено за кровь. Можешь сейчас взять мою жизнь, если это умалит твою скорбь, но она так и не исчезнет полностью.
Она была в центре, прямая и тонкая, нетвердо стоящая на ногах. Ветер грозился опрокинуть ее, и девушка уже не поднялась бы. Луиза знала: одно неверное слово, и самообладание ее покинет.
И тогда она упадет на колени, будет кататься по мерзлой земле, рыдать и рвать ногтями лицо, как это делала Пилар у виселицы в Фиере. И умолять прикончить ее немедленно, ведь как можно жить с изрешеченным, истерзанным потерями и разочарованиями сердцем? Как не броситься с головой в пучину ненависти, где кровь обернется жидким оловом, а душа – пепелищем? Она чувствовала, как обрастает броней, на глазах отращивает ядовитые шипы, но метаморфозы эти разрывали ее на части. Останется ли хоть что-то человеческое под панцирем?
– Убрать оружие.
Луиза подняла на Борислава сухие до жжения глаза. Челюсти стиснуты, желваки то взбухают, то опадают – Милошевич принимал решение.
– Будь вы наемником, фрекен Спегельраф, я бы выкупил ваш контракт, – процедил он. – У вас есть яйца.
– Боюсь, в вашем образовании большие пробелы, – огрызнулась Луиза. – Если без иносказаний, могу я узнать, к чему мы пришли?
– Пришли? Пока это громкое слово. Но я задам три вопроса. Два вам и один – паре парней, которым я доверяю. Кирстен, – зычно рявкнул Дон. – Поезжай в штаб, привези инженеров. Да, тех двоих. Я скоро буду. – Он снова повернулся к Луизе: – Итак, фрекен, вопрос первый: что бы вы делали, если бы владели собственной жизнью, оружием и волей? Чего вы хотите?
– Я хочу смерти Сильвио Мартинеса. И того, кто отдавал ему приказы.
– А как же ваши красивые слова о том, что наказывать нужно не бешеного пса, а его хозяина?
Луиза развела руками.
– Я всего лишь человек и сужу предвзято. Мартинес не глуп, по крайней мере, он не так глуп, как те мужланы, которые сейчас лежат животами на краю скалы и глядят вниз, ожидая расправы надо мной. Он и пес, и хозяин одновременно. Поэтому я не откажусь от своих слов, ни нынешних, ни прежних.
– Хорошо сказано, – сухо кивнул Милошевич. – Если пройдете последнее испытание, очную ставку, я дам вам возможность воплотить эти планы в жизнь. Но прежде чем мы отправимся в штаб, я хочу, чтобы вы сказали, чтобы вы ответили…
Луиза наблюдала, как крошатся его латы.
– Ответила на что?
– Откуда у нее был тот пиджак?
Пиджак Чайки. Бесформенный, цвета перезрелой сливы, с засаленными швами, замшевыми заплатками на локтях, со множеством вшитых в подклад потайных карманов. Была даже особая резинка в рукаве, позволявшая вытягивать спрятанную карту. Пиджак, волшебный и смешной, пах дешевым куревом и орехами. Чайка была в нем, когда стояла в подворотне у фабричного общежития, в нем она ступила на борт «Росинанта», в нем лежала в кровавых волнах Межбрежного моря.
У Луизы дрожал подбородок. Она и не заметила, как заговорила вслух.
– Чайка носила его, сколько я ее знаю, – сказала она, прикрыв глаза. – Это был пиджак ее покойного отца. Она никогда с ним не расставалась.
Борислав закрыл огромными ладонями лицо. Стиснул лоб, скрипнул зубами.
Луиза смотрела на него, на поверженного могучего зверя, на Дона, неспособного совладать с горечью. И, пожалуй, только теперь уверилась в том, что этот человек на самом деле любил ее подругу. Больше, чем Вендель – Доротею. Если бы в мире было больше любви, в нем было бы меньше бессмысленных смертей.
– Герр Милошевич, позволите и мне задать вам вопрос?
– Задавайте, – глухо отозвался он, не отнимая рук от лица.
– Те инженеры, о которых вы говорили, два парня… Это ведь друзья Чайки, кузены из Кантабрии? Линкс и Рехт?
Он не ответил, но в молчании девушка распознала согласие.
– Знаете, я рада, что они живы.
Нильс перестал походить на свившуюся змею и глядел на них льдистыми серыми глазами, поигрывая ножом. По кивку Луизы он спрятал его в ножны на поясе и скрестил руки на груди.
– Она потеряла его, этот пиджак. Обронила в поезде, когда мои охранники сцапали ее на полпути в Кампо дель
