Сеньорита Розен с раскрасневшимися от возмущения щеками слегка привстала и возмутилась:
– К чему вы рассказываете нам прописные истины, магистр?
Чистый девичий голос прорезал шум, как разрезает раскаленный нож кусок сливочного масла, и я вновь порадовался прозорливости декана.
– Не интересны прописные истины? – усмехнулся я и огладил короткую бородку. – Отлично! Вот вам то, о чем не принято говорить в приличном обществе. Большинство выпускников погибает не в магических поединках и умирает не от истощения эфирного тела, надорвавшись. Их убивают простецы. Не на войне – в обычных кабацких драках, уличных стычках, на глухих лесных дорогах. А все почему? Да просто за время обучения вы слишком уверяетесь в собственном превосходстве. Иллюзорном превосходстве, доложу я вам.
– Бред! – крикнул кто-то, школяры снова засвистели и заулюлюкали.
– Конечно! – рассмеялся я. – Вы же скрутите любого простеца щелчком пальца! Вы – могучие повелители эфира! Таким не страшен нож в спину! Удар табуретом не сломает шею, а движение брови остановит арбалетный болт! И остановит – да, но только если будете настороже и вовремя заметите стрелка. А что на деле? Вы ритуалисты, вы просто не успеете среагировать. Хотите наглядную демонстрацию?
Ответом был довольный рев.
– Какое именно заклинание вдалбливают вам в головы как лучшее для обороны? «Паралич Арна», так? – Я взял стоявший на кафедре графин и наполнил водой стакан. – Кто хочет опробовать его на мне? Обещаю не применять никаких контрзаклинаний. Ну, кто рискнет?
– Я! – крикнул растрепанный юнец из третьего ряда, тот самый, что все это время не спускал влюбленного взора с графской дочки. – Я иду!
Школяр явно опасался, что его опередят. Он шустро пробрался к проходу, сбежал вниз и воздел над головой деревянный жезл в локоть длиной.
– Начинай, – разрешил я, выходя из-за кафедры со стаканом в руке.
Юнец взмахнул жезлом, закрутил эфирную нить, ловко затянул первый из узлов, но тут же скосил взгляд на даму сердца, на миг потерял концентрацию и допустил ошибку в кривизне дуги.
Я покачал головой и убрал стакан обратно на кафедру. Все будет даже проще…
Школяр сосредоточился и быстро выправил рисунок, эфир потек и начал сгущаться, аудитория загудела в ожидании развязки. Я подступил к оппоненту и негромко спросил:
– Скажите, а кто этот рыжий красавчик, которому строит глазки сеньорита Розен?
Бедняга резко оглянулся, упустил контроль над заклинанием, и то ударило, словно разжавшаяся пружина. Юнец замер вполоборота, замороженный собственными чарами. Живыми остались лишь глаза.
Школяры завопили что было сил, но мигом смолкли, стоило только мне выставить перед собой руки.
– Вы видели? Я его даже не коснулся. А мог пять раз пырнуть ножом. Подумайте об этом на досуге. Обсудим завтра, а теперь все свободны!
Учащиеся повалили к выходу, кто-то покидал аудиторию через верхнюю дверь, но большинство столпились внизу. Проходя мимо парализованного бедолаги, каждый почитал своим долгом хлопнуть его по спине либо отвесить леща. На плечи влюбленному простаку накинули серый вытертый плащ, на выставленный в сторону жезл нацепили войлочную шляпу, и паренек замер нелепой пародией на вешалку. Мне отчасти даже стало его жаль.
Любовь зачастую толкает людей на весьма и весьма опрометчивые поступки.
Школяры расходились, но спешили покинуть аудиторию отнюдь не все. Сеньорита Розен двинулась прямиком ко мне, а охранник с переброшенным через руку плащом шел следом и зыркал по сторонам недобрым взглядом. Малый относился к своей работе слишком уж серьезно.
– Магистр Черен! – обратилась ко мне Лорелей. – Вы и в самом деле полагаете нас никчемными шарлатанами?
– И в мыслях не было, сеньорита, – ответил я. – Я лишь говорил о вреде излишней самоуверенности.
– Но в сравнении с истинными…
Я рассмеялся:
– У истинных магов хватает слабых мест. На завтрашней лекции я подниму эту тему. Приходите непременно, мне будет приятно вас видеть.
Сеньорита Розен ответила заинтересованным взглядом и сменила гнев на милость.
– А вы не преподаете в частном порядке, магистр? – спросила она с очаровательной улыбкой.
Лицо охранника при этих словах налилось кровью, и я в который уже раз возблагодарил предусмотрительного декана.
– Увы, сеньорита, я человек в университете новый, еще рано думать о частных уроках. Вернемся к этому вопросу позже, с вашего позволения.
Лорелей благосклонно кивнула и направилась к выходу, даже не взглянув на парализованного бедолагу, а вот одна из ее компаньонок полюбопытствовала:
– И долго он так простоит?
– Не очень. Я о нем позабочусь.
– Бедненький! – хихикнула смешливая шатенка, подобрала юбки и под перестук каблучков побежала вслед за подружками.
Усатый охранник помог хозяйке облачиться в плащ, одарил меня пристальным взглядом, острым и неприятным, и вслед за девушками вышел в коридор.
Взгляд усача категорически не понравился. Такой нож в бок загонит и не поморщится.
– Магистр… – окликнул меня рыжий школяр в черном бархатном камзоле и черных же брюках – тот самый зубоскал, что сидел в первом ряду. На вид ему было лет двадцать, но конопатое лицо со вздернутым носом смотрелось как-то слишком уж несерьезным, да еще худые запястья торчали из немного коротких рукавов, словно одежда была с чужого плеча. – Магистр, а что вы ему сказали?
Вот же наблюдательный проныра!
– А вы у нас… – вежливо улыбнулся я, не спеша отвечать.
– Аксель Хольм, – представился молодой человек с изящным полупоклоном. – Уроженец Фирлана, но это очевидно, полагаю.
Уточнение и в самом деле было излишним. Откуда еще мог приехать рыжий Аксель, как не из Фирлана?
– Так что, магистр? Что вы такое сказали простаку Уве, если он разинул рот, будто увидел привидение?
Зеленые с желтоватым отливом глаза школяра горели неподдельным любопытством, и я решил не держать его в неведении.
– Я сказал, что он допустил ошибку в третьем узле на втором витке.
Рыжий Аксель уставился на меня, будто на слабоумного.
– В этом заклинании на втором витке нет третьего узла! Он там один!
– Вы удивлены? А уж как Уве удивился!
Школяр рассмеялся:
– Отличная шутка, магистр! Возьму на вооружение! Мое почтение! – Он нацепил на макушку фетровую шляпу и, пританцовывая, вышел за дверь.
К этому времени аудитория уже опустела, я прикрыл высокие створки и вернулся к замороженному собственными чарами Уве. Крутанул кистью, разматывая четки, поднял руку к лицу школяра, и глаза того моментально прикипели к ритмично покачивавшейся звезде.
Я не слишком хорошо вводил людей в транс, но бедолага Уве предельно упростил задачу: его эфирное тело было открыто любому воздействию, а сгоравшее от стыда сознание отчаянно искало забытья. Оставалось лишь приложить малую толику усилий, чтобы взгляд школяра остекленел, дыхание еще больше замедлилось, а лицевые мышцы расслабились. Мысли и эмоции покинули опрометчивого юнца, он обрел столь желанный покой.
– Три, два, один, – негромко произнес я, одновременно воздействуя на эфирное тело. – Когда я щелкну пальцами, ты очнешься и забудешь все, что происходило с тобой с того
