– Что вы рассчитываете там найти? – не сдержала любопытства Эльза.
Я лишь пожал плечами. Я и сам этого не знал. Но вон Дален имел связь с сеньоритой Розен, а ту кто-то обучил плетению святого Лорха – методике не слишком функциональной, зато эффектной и делающей заклинателя самую малость похожим на истинного мага. Некоторые ритуалисты слепо преклонялись перед своими более одаренными собратьями по ремеслу и жаждали сравняться с ними. А несть числа тем, кого толкнула на кривую дорожку чернокнижия именно ядовитая смесь зависти и самоуничижения. Более того – если у Лорелей был второй наставник, она вполне могла одарять своими ласками еще и его. И возникал новый мотив – ревность.
Поэтому я переворачивал пожелтевшие листы, просматривал имена профессоров и названия книг, вздыхал и переходил к следующей странице. Год назад, два, три…
Я листал и листал. Не важно, когда человек обучился этой технике, важно установить сам факт. Четыре года назад, пять лет, шесть…
И – ничего. Нет, встречались названия весьма интересных и редких трудов, некоторые из которых я давно разыскивал, но никаких упоминаний плетения Лорха на глаза не попадалось. Семь лет назад, восемь…
И тут мне будто со всего маху под дых врезали. Аж дыхание перехватило.
«Роберт Костель»!
Сердце подпрыгнуло и замерло, затем неуверенно стукнуло раз-другой и начало биться как сумасшедшее. Кровь прилила к лицу, и заметившая мое замешательство Эльза встревоженно спросила:
– Что-то нашли?
Роберт! Стук крови в ушах. Роберт! Стук крови. Роберт! Стук крови.
Костель!
Я сделал глубокий вдох и с трудом оторвал взгляд от выцветших чернил.
– Мой профессор, – выдавил я из себя пересохшим ртом, – в журнале записан мой профессор, а я и понятия не имел, что он здесь преподавал!
Эльза недоверчиво фыркнула:
– Выглядите, будто призрака увидели.
Но именно призрака я и увидел.
– Так и есть, – подтвердил я, проведя ладонью по лицу. – Профессор погиб в год моего выпуска. Проводил сложный эксперимент и не справился. Я пытался восстановить его работу, но не хватало исходных данных. И вот оказывается, он преподавал в вашем университете! Уму непостижимо! Я и понятия не имел!
Действительно не имел, хоть и провел самые тщательные изыскания на этот счет.
Эльза подошла и прочитала:
– «Роберт Костель»? Никогда о таком не слышала.
– Учились здесь в те годы?
– Да, и он у нас не преподавал. А мне казалось, я знала всех лекторов. Странно.
Я пододвинул к себе тетрадь и выписал название взятой профессором книги.
Роберт Костель! Кто бы мог подумать! Каким ветром занесло сюда этого самодовольного выродка? Впрочем, не важно! Я усилием воли подавил вспышку гнева и продолжил выискивать строчки с именем профессора. Те встречались примерно на протяжении трех месяцев, а затем пропали и больше уже на глаза не попадались.
Из всего списка затребованных Костелем книг меня заинтересовали лишь «Имена всех святых», составленные аббатом монастыря Святого Иоганна, и «Размышления о нереальности нереального» Алфихара Нойля. И если о работе некоего Нойля не приходилось даже слышать, то интерес Костеля к перечню святых был попросту необъясним. Как, впрочем, и тот факт, что сочинение поместили в закрытое хранилище, ведь подобные списки имелись у каждого приходского священника.
Несчастье, приключившееся с племянником епископа, отошло на второй план; я всерьез вознамерился просмотреть книги, привлекшие внимание бывшего наставника. Возможно, именно в них скрывалась разгадка ритуала, в который по собственной глупости впутался мой несчастный брат! Или хотя бы кончик нити, который к ней приведет. Что-нибудь полезное! Любая малость!
Время вспять не повернуть, и мертвых не оживить, но меня устраивал даже призрачный шанс вырвать душу брата из запределья и подарить ей покой.
Я выпрямился, посмотрел на Эльзу, неловко улыбнулся:
– Уже очень поздно?
Та поняла меня с полуслова и обреченно вздохнула:
– Теперь что, Филипп?
– Вот, смотрите. «Имена всех святых», составленные аббатом монастыря Святого Иоганна, и «Размышления о нереальности нереального» Алфихара Нойля. Я хотел бы ознакомиться с ними.
Эльза покачала головой:
– В прошлом году канцлер распорядился передать библиотеке кафедрального собора все книги первого-второго веков, в том числе и «Имена». В обмен на остатки монастырской библиотеки мы получили дотацию на обновление фондов.
– Остатки библиотеки?
– Да, при разорении монастыря Святого Иоганна мессианами уцелело одно из книжных хранилищ. На него случайно наткнулись при расширении подвала. Тома были в ужасном состоянии, на руки большинство из них не выдавали. – Эльза вздохнула. – Подумать только, там отыскалось «Житие подвижника Доминика», записанное со слов святого Луки! Никто даже не подозревал о существовании этого труда! Говорят, когда епископ Вим узнал о нем, то просто потерял дар речи.
– Могу представить, – усмехнулся я.
Святой Лука полагался личностью легендарной, а подвижник Доминик известностью его даже превосходил. Некогда имперский книжник запятнал себя гонениями на верующих, но в Дни гнева на него снизошло откровение, он сердцем и душой принял господа нашего Вседержителя. И, ко всему прочему, считался основателем современной школы ритуальной магии.
– А второе сочинение? – напомнил я, с трудом скрывая досаду. – О чем-то там нереальном?
– «О нереальности нереального»? Сейчас посмотрю. – Эльза вышла и вскоре вернулась с пустыми руками. – Мне очень жаль, Филипп, этой книги в библиотеке больше нет.
– Как так? – опешил я. – Что значит – нет?
– Три года назад Алфихара Нойля обвинили в ереси, все его сочинения были изъяты людьми епископа для последующего уничтожения.
Я печально вздохнул. Ну что за напасть?! Одна книга потеряна безвозвратно, другая находится в Кларне!
Впрочем, рано посыпать голову пеплом. Всегда есть шанс отыскать сочинение ересиарха Нойля у подпольных торговцев, а до «Имен» добраться будет и того проще.
Эльза буквально прочитала мои мысли.
– Университетским преподавателям дозволяют пользоваться библиотекой кафедрального собора по ходатайству канцлера, – сообщила она и неуверенно добавила: – Правда, нужда в этом обычно возникает у профессоров-теологов.
Я рассчитывал попасть в епископскую библиотеку без всякого ходатайства, но для виду горестно вздохнул:
– Я не теолог.
– Филипп, вас интересуют книги, которые читал вон Дален, так?
– Верно.
– Ну и пусть канцлер попросит за вас. Неужели вы думаете, будто племянник епископа никогда не бывал в библиотеке кафедрального собора?
Я так и замер на месте. Потом поклонился.
– Дорогая Эльза, я бы вас расцеловал, но боюсь быть превратно понятым…
Заведующая библиотекой хихикнула.
– Давайте закончим сегодня на этом, – попросила она. – Уже слишком поздно.
– А ужин?
– Слишком поздно, – повторила Эльза, и тогда я навязался проводить ее домой.
На улице давно стемнело, город взяла в полон беспросветная осенняя ночь, и лишь иногда из-за облаков проглядывал желтый лик круглой луны. Я старался на него не смотреть. Шел и говорил за нас двоих. В основном нес всякую чепуху, лишь вкратце упомянув о том, что буду строить свой курс лекций в зависимости от того, какие мистические практики привели вон Далена к истощению эфирного тела.
Жила Эльза в десяти минутах ходьбы от библиотеки, мы прошлись по пустынной улочке, миновали тихий тенистый парк и оказались на месте.
– Из-за меня вы остались без ужина, – повинился я у крыльца.
– Не переживайте, Филипп! Кухарка точно что-нибудь да оставила, – успокоила меня
