Ланзо и Ганс стояли немного дальше по улице перед входом в таверну «Ученый карп»; проходя мимо, я предупредил:
– Прикройте Герду, – а сам поспешил в университет.
Настало время для визита в библиотеку.
Читальные залы оказались набиты под завязку. И немудрено – если после окончания лекций разгильдяи и бездельники шли кутить, то умники и умницы спешили с пользой потратить время до наступления темноты. С приходом же сумерек в библиотеке оставались только бакалавры, выполнявшие поручения своих профессоров, да немногие состоятельные школяры, способные без особого ущерба для кошеля оплатить свечной сбор.
На этот раз мое появление вызвало нешуточную ажитацию. На меня глазели и даже показывали пальцами, из уст в уста передавая россказни об утреннем происшествии. Как это водится со слухами и сплетнями, пустяковое событие к середине дня приобрело масштабы вселенской трагедии.
Эльза проводила меня в свой кабинет и обернулась с живым интересом в глазах:
– Филипп, вы и в самом деле вылили на Гренадершу ведро воды?!
Я на миг просто опешил от неожиданности.
– Гренадерша? Кто это?
– Лорелей Розен! – фыркнула Эльза, раздосадованная моей недогадливостью.
У меня вырвался нервный смешок.
– О нет! Всего лишь выплеснул стакан. Воды было на донышке…
– Жаль. Очень жаль.
Я удивился и не удержался от расспросов:
– Не любите ее? Почему?
– Она из тех, кто получает все по первому слову! – резко ответила Эльза, мотнула головой, и по плечам рассыпались белокурые локоны. – Более избалованное существо и представить сложно. Хорошая взбучка пошла бы ей только на пользу!
– С этим не поспоришь, – вздохнул я и, желая поскорее перевести разговор на другую тему, раскрыл саквояж и протянул хозяйке кабинета апельсин. – Это вам…
– Ах! – восхитилась заведующая библиотекой. – Столь милой взятки мне получать еще не доводилось!
Я рассмеялся:
– Это не взятка. Небольшой подарок от чистого сердца.
Эльза с сомнением посмотрела на меня, хмыкнула и достала из шкафа разделочную доску.
– Ну, раз вы так говорите, дорогой Филипп…
Кухонный нож рассек оранжевую кожуру, и я нервно сглотнул, но никакой крови на стол, разумеется, не пролилось, по кабинету разошелся приятный аромат цитрусовых.
– Угощайтесь, магистр, – предложила Эльза, разделив плод на четыре части.
– У меня на них аллергия, – отказался я.
– Как и на бренди, надо понимать? – улыбнулась хозяйка кабинета, достала давешнюю бутылку и плеснула в свой стакан янтарной жидкости.
Немного – всего на два пальца.
– Увы, мне сегодня еще работать и работать. – И я достал бумагу за подписью канцлера о праве на ознакомление с журналами регистрации выдаваемых на руки книг.
– Действительно, не взятка… – произнесла Эльза, как мне показалось, слегка даже разочарованно.
– Подарок. От всего сердца.
Заведующая сделала небольшой глоток бренди, впилась зубами в сочную мякоть апельсина и даже зажмурилась от наслаждения.
– Папенька, – произнесла она, вытерев губы атласным платочком с кружевными оборками, – часто ездил по делам на побережье Длинного моря. Он привозил оттуда чудесные подарки и апельсины тоже привозил. Боже, как же давно это было! – Взгляд затуманенных воспоминаниями серых глаз вновь прояснился и сфокусировался на мне. – Где вы достали эту прелесть?
– Пусть это останется моим маленьким секретом.
Эльза покачала головой и указала на свой стол:
– Располагайтесь, сейчас принесу журналы.
Она вышла из кабинета, а я отодвинул разделочную доску с дольками апельсина подальше от себя и лишь после этого опустился на стул.
Вернулась Эльза в сопровождении седого помощника, с немалым трудом тащившего целую стопку потрепанных тетрадей. Библиотечный служащий водрузил их на стол и вышел, а заведующая пояснила:
– Сюда внесены запросы книг, которые дозволяются к выдаче бакалаврам и лиценциатам. – Она взяла еще одну дольку апельсина и с кокетливой улыбкой спросила: – Надеюсь, я вам не помешаю?
– Вы – мне? – поднял я взгляд. – Никогда!
– И что же вы рассчитываете здесь найти?
Я повел пальцем по строкам, высматривая имя племянника его преосвященства, но сразу заметил знакомое название и отвлекся. Эльза наклонилась над моим плечом и озадаченно хмыкнула:
– «Трактат о божественном выдохе»? Он же записан не на вон Далена!
– Уверен, Ральф его тоже брал, – ответил я, делая пометку в собственной тетради.
– С чего вы так решили, Филипп?
– При самостоятельном изучении этой техники осложнения вовсе не редкость. Я заострю на этом внимание подопечных…
Трактат описывал принципы работы с исторгнутым из себя эфиром, это давало заклинателю определенные преимущества, но при неосторожности могло повлечь серьезное истощение. Лорелей Розен действовала строго в соответствии с приводимыми в этом сочинении рекомендациями, хоть сама получить его на руки и не могла. Наверняка посодействовал Ральф.
Эльза со стаканом бренди отошла к окну, и я, продолжая изучать записи, спросил:
– Не припомните, в ваших фондах есть «Обманы» преподобного Еремиаса Тольмского?
Заведующая покачала головой, отпила бренди и печально вздохнула:
– Слишком редкое сочинение, канцлер отказался выделить деньги на его приобретение.
Я кивнул и продолжил листать журналы. Время от времени в них попадались строчки с интересующим меня именем, но в основе своей затребованные вон Даленом книги никаких неприятных сюрпризов бакалавру преподнести не могли. Закралось даже подозрение, что попусту трачу здесь время и дело исключительно в древнем пергаменте. Я немного поколебался и все же решил отработать записи до конца, дабы навсегда закрыть эту версию и не возвращаться к ней впредь.
На улице стемнело, пришлось зажечь свечи. В стопке осталось не больше четверти тетрадей, а я за все время выписал лишь полдюжины наименований, с содержимым которых знаком не был либо читал их слишком давно и хотел освежить память.
Закрыв глаза, я помассировал веки и поинтересовался у терпеливо дожидавшейся окончания моих изысканий Эльзы:
– Слышали что-нибудь о восьмипальцевом плетении святого Лорха?
Заведующая библиотекой забавно наморщила лоб и неуверенно предположила:
– Создание чар истинными магами с использованием восьми пальцев?
– Именно так, – подтвердил я, не став говорить, что некоторым ритуалистам эта техника тоже отнюдь не чужда. – В империи метод особого распространения не получил, поскольку в его основе лежат не рациональные, а теологические соображения. Восемь пальцев как восемь лучей звезды догматиков. Не знаете, есть у вас работы на эту тему?
Эльза вновь задумалась.
– Если и есть, то в закрытом хранилище. Бакалавры к этим книгам доступа не имеют, как и рядовые преподаватели. Только профессора.
– Там ведь отдельный журнал? Могу я на него взглянуть?
– Можете, Филипп, – задумчиво произнесла заведующая, – но, если начистоту, направление ваших исследований ставит меня в тупик. Вы очень загадочный человек.
Я рассмеялся:
– Просто следую интуиции. Если позволите, я расскажу о своей работе за ужином. Не сочтите это предложение назойливостью…
– Не сочту. – Эльза посмотрела на бокал, в котором оставалось лишь несколько капель бренди, и отставила его на стол. – Но, если засидимся тут до ночи, на приличный ужин можете не рассчитывать.
Я был согласен и на завтрак. Вслух озвучивать, впрочем, эту мысль не стал, лишь пообещал закончить проверку записей как можно скорее. Ради очистки совести наскоро проглядел последние тетради, но взгляд там так ни за что и не зацепился. Ральф вон Дален работал лишь с теми книгами, с которым и надлежало работать подающему надежды бакалавру.
Журнал регистрации закрытого библиотечного фонда оказался толстенным гроссбухом, пыльным и слегка даже тронутым плесенью. Завели его без малого десять лет
