– Ладно, – вздохнул я. – Походите по городу, расспросите местное отребье. Вдруг кто-то что-то видел или слышал. Может, пожалуются на пропажу тачки. Или телегу ночью увели. Или утром дно в крови оказалось. Идите, я без вас сегодня справлюсь.
Угорь кивнул и надул пухлые щеки.
– Тру-ту-ту… – прогудел он, оценивающе посмотрел на меня и поскреб подбородок. – Нам бы денежек немного, нужных людей смазать…
Я отсчитал половину талера серебром, выпроводил живоглотов, а сам опустился на корточки рядом с воровкой:
– Герда, мне нужна твоя помощь!
Полукровка глянула в ответ с нескрываемой ненавистью. В блестевших за упавшей на лицо челкой глазах горело самое настоящее безумие.
– Ты! – прошипела она. – Это все из-за тебя!
Каюсь, я вновь отвесил девчонке оплеуху. Не слишком сильную, только чтобы привести ее в чувство. Герда заплакала.
Я вскочил на ноги, прошелся по комнате, развернулся и заорал:
– Да пойми ты! Только я могу отомстить убийце! Только я! Больше никому нет до этого дела!
Воровка покачала головой:
– Хорхе это не вернет.
Скорбь затмевала ей разум, скорбеть по умершим родным сарцианки умели как никто другой. И я зашел с другой стороны:
– Хочешь позаботиться о теле?
Герда кивнула.
– Тогда расскажи все, что знаешь. Или убирайся отсюда!
Девчонка размазала по лицу слезы и лишенным всяких интонаций голосом сообщила:
– Хорхе ушел вчера в половине девятого вечера. Сказал, это важно. Сказал, должен кое-что проверить. Обещал вернуться до полуночи. Не вернулся.
– Почему не пошла с ним?
– Сказал, нельзя.
В «Вольном ветре» точно не жаловали ни женщин, ни полукровок, но если Хорхе и заглянул туда вчера, то покинул питейное заведение живым и здоровым. Убили его где-то в другом месте.
– Это все? – спросил я. – Больше он тебе ничего не сказал?
– Нет, – ответила девушка и всхлипнула.
Я спустился вниз, взял у хозяина перо, чернила и бумагу, написал требование о выдаче тела. Вернулся в комнату и отдал записку Герде, присовокупив талер на похоронные расходы.
– Где его убили? – спросила вдруг воровка, когда я уже распахнул входную дверь.
– Трактир «Вольный ветер», знаешь такой?
Герда кивнула.
– Хорхе что-нибудь о нем говорил?
– Нет.
– Разузнай об этом заведении, – попросил я. – Найди тех, кто был там вчера. Выясни, заходил ли Хорхе. Если да, то с кем разговаривал, в чьей компании ушел, кто ушел вслед за ним. Сделаешь?
Герда расправила записку профессору Гаусу с такой нежностью, словно эта никчемная бумажка могла вернуть человека, и пообещала:
– Сделаю, – а уже в спину мне добавила: – На похороны не приходи.
Я сделал вид, будто ничего не услышал.
На квартире обнаружил очередной вызов к канцлеру. На этот раз отряжать школяра на мои поиски не стали, прислали записку с нарочным. Я кинул саквояж на пол, плюхнулся на стул, сжал лицо ладонями.
Никуда идти не хотелось. Ничего не хотелось.
Навалилась апатия.
Но я не стал поддаваться дурному настроению, поднялся на ноги, скинул плащ, прошелся по комнате. Задумался о том, что приключилось с Хорхе.
Случайную поножовщину сбрасывать со счетов не стоило, но мне официальная версия представлялась в высшей степени сомнительной. В спину бьют, когда хотят убить, а Хорхе был не из тех, кто отворачивается от замышляющего против него человека. Кован хотел что-то проверить. Это желание его и погубило.
Роман Кацен?
Я отпер дорожный сундук, обновил порох на запальных полках пистолей, убрал ящичек с ними в саквояж. Туда же сунул пару ручных бомб. При уличном нападении они не помогут, но выкурить кого-нибудь из укрытия – легко.
Кольчугу на встречу с канцлером надевать не стал, зато достал со дна сундука матерчатый сверток, развернул его и взвесил в руке артиллерийский стилет, на каждой из трех граней которого была выгравирована собственная шкала. Линейка калибров, таблица ядер и пороховых зарядов, углы наведения. Превосходный инструмент для прочистки запальных отверстий, прокалывания зарядных картузов и людей.
И в империи, и у большинства наших соседей стилеты полагались оружием подлым и пребывали под запретом; исключение делалось лишь для канониров. При расставании с Сизыми псами я оставил табельный клинок себе, и все эти годы он валялся в сундуке, сегодня достал его едва ли не первый раз.
Крестовина рукояти была невелика, стилет прекрасно уместился за голенищем сапога. Я походил из угла в угол, привыкая к дополнительному весу, затем взял саквояж и отправился в университет. Уж не знаю, что понадобилось от меня канцлеру, но не стоит рассчитывать на приятный сюрприз…
Как ни странно, обошлось без скандалов. Декан Келер простоял все время с каменным лицом, стараясь даже не глядеть в мою сторону, а успевший принять с утра пару рюмок канцлер был само радушие и даже предложил помянуть погибшего. Я и не подумал отказываться. В свете последних событий хорошие отношения с университетским руководством были необходимы словно воздух.
Канцлер налил мне бренди, не обделил при этом и себя.
– Ужасная трагедия! – произнес он затем. – Магистр Риперторп уверен, что вашего слугу убили в случайной драке и не стоит искать в этом деле двойное дно.
Я сообразил, что речь идет о магистре-расследующем, и лишь вздохнул:
– Мой коллега не располагает всей информацией. Это делает его выводы несколько… преждевременными.
– Пусть так, – вздохнул канцлер. – В любом случае мы не бросим вас в беде, магистр. На время вашего пребывания здесь будет выделен слуга из числа бакалавров. Декан Келер подберет подходящую кандидатуру.
Бакалавры-стипендиаты после завершения обучения должны были отработать в альма-матер несколько лет; кто-то читал за профессоров экстраординарные книги, кто-то поступал в услужение лекторам, а то и просто состоятельным школярам. Ничего предосудительного в этом не было, просто мне нисколько не хотелось держать при себе незнакомого человека. Тем более – человека, выбранного деканом Келером. И я совсем уже было решил отказаться, но в самый последний момент вспомнил об Уве.
Выслушав мою просьбу, Клос Келер нахмурился, но упрямиться не стал и кивнул:
– Да, Уве Толен уже окончил основной курс и сейчас отрабатывает стипендию. Я сообщу ему о назначении.
– Идите, Клос, идите… – вяло махнул рукой канцлер, а когда мы остались наедине, вновь достал бутылку, добавил бренди в мой стакан, налил в свой. Он больше не казался подвыпившим и не улыбался. Его словно подменили. – Граф Розен – опасный человек. Не стоило задевать его дочь.
Меня передернуло.
– Полагаете, убийца – кто-то из его людей?
– Упаси меня небеса от таких предположений, – всплеснул руками хозяин кабинета. – Выдвигать предположения – ваша работа, магистр. Просто будьте осторожней, граф подобных обид не спускает.
– Благодарю за предупреждение. – Я взболтал в стакане бренди и спросил: – Это все, что вы хотели мне сказать?
– Владелец дома, где снимает квартиру вон Дален, принес занятную бумагу. Я пока не дал ей официальный ход, положил под сукно.
– Придержите ее, – попросил я. – Мне бы не хотелось раскрывать карты раньше времени.
Канцлер кивнул и со стаканом в руке встал у окна.
– Можете идти, магистр, – отпустил он меня.
Я незаметно выплеснул бренди, которого не отпил ни капли, в кадку с пальмой, поставил пустой бокал на край стола и произнес:
– Если позволите, еще один вопрос.
– Спрашивайте.
– Профессор Роберт Костель, истинный
