– Откуда вам знать, что пергамент именно из монастыря Святого Иоганна?
– А где еще вы могли раздобыть этот горелый клочок? – фыркнул старикан. – Несколько лет назад из университета приволокли несколько коробов этих «древних пергаментов», да только никому они и даром не сдались. Так и плесневеют в хранилище.
– Не может быть! – вырвалось у меня. – Отец Маркус сказал, что никогда ничего подобного не видел!
Переводчики вновь загомонили, на этот раз возмущенно и даже зло.
– Плешивая крыса решила повеселиться за наш счет? – рассвирепел предводитель мастеров. – Ох мы ему устроим!
Я сложил обгорелый пергамент в книгу и поспешно вышел за дверь. У меня появились вопросы к смотрителю библиотеки, и задать их следовало безотлагательно!
Отец Маркус отыскался в рабочем кабинете, больше напоминавшем монашескую келью, но беседовать со мной не пожелал, сославшись на занятость. Пришлось вновь достать епископскую буллу, и вновь она сработала наилучшим образом. Время на разговор волшебным образом отыскалось, хоть смотритель и высказал сомнение, распространяются ли мои полномочия на опрос священнослужителей.
– Хотите побеседовать с каноником, следящим за нравственным обликом клира? – поставил я вопрос ребром.
Смотритель библиотеки нервно облизнул губы и вперил в меня глаза:
– Что вы хотите знать?
Я раскрыл книгу и продемонстрировал обгоревший пергамент:
– Вы сказали, что никогда ничего подобного не видели.
– Вовсе нет! – отмахнулся священник. – Я сказал, что в библиотеке нет подобных книг! И это действительно так!
– А не книги? Свитки? Отдельные пергаменты?
Смотритель неуверенно пожал плечами:
– Возможно. Не могу сказать наверняка.
Но я не дал сбить себя с толку и с усмешкой поинтересовался:
– Напомнить об архиве монастыря Святого Иоганна?
В глазах отца Маркуса промелькнули, сменяя друг друга, удивление, страх и ненависть. И тут же взгляд сделался отрешенным и пустым. Фальшивым.
– Ах, вот это откуда! – протянул он, беззаботно улыбаясь. – Да, вполне возможно. Вполне. Наверное, что-то такое у нас хранится, но интереса не представляет, поэтому я и запамятовал.
– О визите сюда вон Далена в первое воссияние прошлого месяца тоже запамятовали? – нанес я новый удар.
– Это было так давно! – развел руками смотритель. – У меня не отложилось в памяти, когда он появлялся последний раз. Первое воссияние осени? Не знаю! Вы же видели сами – в нашем журнале нет никаких записей на этот счет!
– Зато они есть на проходной! Вон Дален приходил в библиотеку и пробыл здесь час!
– Даже если и так, я его в тот день не видел. Или не помню. Да и какая разница? К чему вообще затеян этот разговор?
Я вздохнул и с отнюдь не наигранной печалью в голосе произнес:
– В это сложно поверить, но на самом деле я ваш лучший друг. Лишь я стою между вами и богатым… инструментарием каноника-дознавателя.
Смотритель библиотеки оказался не робкого десятка, еще и упрямым как осел.
– Вздор! – фыркнул он. – Бросьте ваши штучки! Если на этом все…
– Ральф вон Дален пришел сюда в первое воссияние прошлого месяца, – сказал я и пошел ва-банк, – в тот день он получил от вас старый пергамент, один из тех, что уцелели при сожжении монастыря Святого Иоганна. Следующим утром его рассудок… помутился. И лучше бы вам убедить меня, что эти два события никак не связаны между собой.
Отец Маркус уже открыл рот, но я поднял ладонь, призывая его к молчанию:
– Если ответы меня не устроят, я буду вынужден пойти к его преосвященству и рассказать обо всем, а вам ведь известно, сколь трепетно епископ относится к своему племяннику.
– Все, что знаю, я уже сказал. Больше мне сказать вам нечего! – отрезал смотритель библиотеки и, не удержавшись, добавил: – Да и что это теперь изменит?
Не воспользоваться мимолетной слабостью собеседника я попросту не мог.
– Многое. Это изменит многое. Рассказать вы и так все расскажете, не важно кому. Но если расскажете мне, а сверх этого окажете, так скажем, небольшую услугу, будет просто глупо подставлять вас под удар.
В глазах смотрителя библиотеки появился интерес.
– Чего вы хотите? – спросил он, но тут же сложил два плюс два и понимающе протянул: – Ах да! Вам же нужны «Имена всех святых»!
– Нужна именно та книга, которую вы получили из университетской библиотеки! – предупредил я. – Впрочем, не будем забегать вперед. Что за дела у вас были с племянником епископа?
Но отец Маркус продолжал колебаться.
– Если я расскажу все, что знаю, – осторожно произнес он, – это останется между нами?
Я не стал давать невыполнимых обещаний и покачал головой:
– Выбирайте сами, кем хотите оказаться в глазах его преосвященства: злодеем, случайным свидетелем или тем, кто помог распутать это дело.
– Да кто вы, черт возьми, такой?! – не сдержавшись, вспылил смотритель библиотеки. – Кто вы?!
– Тсс! – поднес я палец к губам. – Ну какие черти, право слово? Разве не учит наша церковь, что не должно персонализировать хтонических обитателей бездн запределья?
Отец Маркус враз растерял весь свой пыл и даже слегка побледнел. Склонность к подобным нравоучительным сентенциям имели дознаватели ордена Герхарда-чудотворца, а они редко когда давали уйти грешникам от справедливого воздаяния.
Смотритель сел, потом вздохнул.
– Что связывало нас с Ральфом? – поднял он на меня озлобленный взгляд. – Будто сами не знаете! Разумеется, книги!
– Подробней!
– Ральфу понадобилось одно редчайшее сочинение, он обратился ко мне.
– Не заставляйте тянуть все из вас клещами! – впервые повысил я голос. – Какое именно сочинение хотел получить Ральф?
Упоминание клещей не понравилось отцу Маркусу до крайности, и он соизволил ответить по существу:
– «Житие подвижника Доминика в рассказах святого Луки».
Ответ меня несказанно удивил.
– То самое, что вам передал университет?
– То самое? – фыркнул отец Ральф. – Можно подумать, есть какое-то другое! Это уникальная вещь, существующая в единственном экземпляре! – Он немного помолчал и пожал плечами. – Сейчас уже не в единственном, но Ральфу был нужен именно оригинал. Сделанные нашими переписчиками копии его не устраивали.
– И почему же?
– В ту книгу были подшиты еще более старые пергаменты. Их не стали переписывать, просто не смогли перевести. Предполагалось, те заметки были сделаны рукой самого святого Луки. Он происходил из северных земель, там была собственная письменность, ныне забытая.
Я недоуменно покрутил шеей:
– И что же такого важного могло быть в этих пергаментах?
Отец Маркус всплеснул руками:
– Что такого важного?! Подумайте сами! Святой Лука был учеником Доминика! Он принимал его исповедь на смертном одре и читал отходную молитву! Что такого важного он мог записать, а?
Захотелось приласкать плешивую голову крепкой затрещиной, но я подавил этот порыв и кивнул.
– Итак, Ральф получил книгу и вырвал один из пергаментов…
– Что?! – вскрикнул смотритель библиотеки. – Ничего подобного! Той книги у нас больше нет. Его преосвященство отправил ее архиепископу Ольскому! И еще дюжину редчайших сочинений! На него словно умопомрачение нашло!
Возносить хулу на владетеля здешних мест было не слишком благоразумно, но сейчас я одернул собеседника по совсем иной причине:
– Пергамент! Где Ральф взял пергамент?
Отец Маркус тяжко вздохнул. На осунувшемся лице читалось явное желание ответить, что он понятия не имеет ни о каком пергаменте, но коготок увяз – всей птичке пропасть, и смотритель библиотеки запираться не стал.
– Вместе с «Житием» из университета привезли кипу обгорелых листов, в основном
