Канцлер наморщил лоб и покачал головой, потом скривился, будто надкусил лимон.
– Да-а-а! Когда мы собирались открыть кафедру истинной магии, то выписали из Миены восходящую звезду. Уж простите, имени профессора за давностью лет не назову. Он жил у нас всего несколько месяцев, потом уехал.
– Не знаете куда?
– В Кальворт, кажется. Там предложили больше денег. А чем вас заинтересовал этот проходимец?
– Просто услышал знакомое имя и не сдержал любопытства. Всего доброго…
Я поклонился и отправился на поиски нового слуги.
В деканате сообщили, что Уве сейчас наблюдает за ритуалом создания голема. Я спустился в подвал учебного корпуса и заглянул в просторный зал, посреди которого высился окруженный пентаклем блок сырой глины. Двое школяров споро работали стальными скребками, срезая лишнее и придавая заготовке отдаленное сходство с человеческой фигурой. Пятеро из группы поддержки замерли вокруг с хрустальными шарами в руках, они щедро делились энергией со своим товарищем, который готовил к работе управляющий жезл. За ходом эксперимента наблюдал незнакомый профессор; он благоразумно отошел на безопасное расстояние и что-то негромко втолковывал окружившим его бакалаврам.
Закончив работу, резчики выбежали из пентакля, и тут же эфирное поле прожгли загодя выведенные формулы. В гротескную фигуру ударил ворох молний, она дрогнула, шевельнулась и вдруг резко качнулась вперед. Школяры испуганно попятились, но невидимая защита удержала страшилище в пентакле. Повинуясь взмаху управляющего жезла, голем отступил назад, ударился о стену и повалился на пол бесформенной кучей глины.
Как сказал бы маэстро Салазар: «Полное фиаско!» Впрочем, Микаэль бы еще и не такое сказал. Ослиную задницу он бы точно упомянуть не забыл.
Я помахал Уве, и тот вышел вслед за мной в коридор.
– Уже знаешь? – спросил я там его.
– Что я теперь ваш слуга? – насупился школяр, скрестив руки на груди. – Да, уже знаю, – и лишь после явственной паузы добавил: – Магистр.
– Не рад?
Паренек задумался, потом неуверенно пожал плечами:
– Всяко лучше, чем объедки со столов убирать.
У Хорхе нашлось бы что сказать на этот счет, но он был мертв, а я лишь предупредил:
– Приходи вечером на квартиру, – и зашагал к лестнице. Поднялся во двор, постоял немного, бездумно разглядывая хмурое небо и мокрые крыши, а потом с тяжким вздохом отправился…
Домой? Да нет, на квартиру.
Мой дом далеко, и я туда не вернусь. Никогда.
Домовладелец при моем появлении чуть по стойке смирно не вытянулся.
– Вам письмо из канцелярии его преосвященства! – объявил он во всеуслышание, и, как на грех, в гостиной что-то пили у растопленного камина мои соседи-лекторы: суетливый коротышка и занудный дылда. Оба уставились на меня с живейшим интересом.
Я не стал разочаровывать коллег, принял опечатанное послание, небрежным движением распаковал его и растянул губы в фальшивой улыбке:
– Утвердили пребенду. С меня причитается, сеньоры!
Приятели отсалютовали кружками, я пообещал вернуться через пять минут и поднялся к себе. Уселся на пуфик в прихожей, вчитался в послание, с шумом выдохнул.
Епископ дозволял расспросить служащих библиотеки кафедрального собора касательно книг, которые изучал там его племянник, и я собирался воспользоваться этим дозволением без промедления.
Убийство Хорхе? А что – убийство? Тут я был бессилен. Магистр-расследующий не показался простаком – начну крутиться под ногами, он точно заподозрит неладное. Да и живоглотам моя помощь ни к чему. Повезет – выйдут на след убийцы сами. Нет – тоже ничего страшного, мы в любом случае достанем выродка, когда распутаем дело. Ральф вон Дален и сгоревший пергамент из его камина – вот что должно меня сейчас волновать. Одно лишь это. И больше ничего.
Святые небеса! Да кого я хочу обмануть?!
Когда пришел Уве, я отправил его разобрать немногочисленные пожитки Хорхе, затем окликнул паренька и крутанул меж пальцев монету в половину талера.
– Да, магистр? – спросил мой новый слуга, мельком глянул на серебряный кругляш да так и замер, не в силах отвести от него взгляда.
Оставленная в прошлый раз лазейка позволила без всякого труда вогнать паренька в транс, и я какое-то время расспрашивал его об университете, школярах и лекторах, затем произнес:
– Всякий раз, когда задумаешь мне соврать, почувствуешь зуд. Мочка уха, переносица, подбородок. А сейчас ты очнешься и обо всем забудешь. Три, два, один…
– Да, магистр? – встрепенулся Уве.
Я вручил ему монету:
– Держи на текущие расходы.
– Благодарю, магистр! Я уже закончил с вещами вашего слуги…
– Завтра! – отмахнулся я. – А сейчас – спать.
К утру новых зацепок не появилось. По словам Герды, никто не запомнил Хорхе в «Вольном ветре», и никакие местные прохиндеи не трепались об убийстве старика. Ланзо и Ганс ручались за это, а им в таких вопросах вполне можно было доверять.
Для очистки совести я заглянул в местную резиденцию Вселенской комиссии по этике и наседал на магистра Риперторпа до тех пор, пока тот не сдался и не раскрыл карты.
– Роман Кацен не причастен к убийству вашего слуги! – заявил он, морщась, словно от зубной боли. – Я уверен в этом!
– И на чем же основывается столь категоричная уверенность?
Магистр-расследующий налил в стакан воды, выпил, кисло глянул на меня. Видимо, выглядел я весьма решительно, потому как он вытащил из стола жиденькую стопку писчей бумаги и передал мне один из листов. Текста там не было, стояла лишь дата. Да еще были зарисованы отпечатки подошв.
– В переулке, по которому волокли тело, мы обнаружили вот эти следы, – сообщил Риперторп. – Судя по тому, как сильно вдавлены в землю каблуки, их оставил тащивший вашего слугу убийца. И это не Роман.
– Почему так решили?
– Обратите внимание на набойки. На левом ботинке один из гвоздей вылетел. Мы проверили всю обувь Романа, совпадений не нашли.
– А разве…
Риперторп прервал меня на полуслове.
– Кроме того! – воздел он к потолку указательный палец. – Обувь убийцы больше стоптана с внутренней стороны, а для Романа это нехарактерно. Что и было отражено в протоколе!
– Тело мог тащить сообщник.
Собеседник взглянул на меня с нескрываемым скепсисом.
– Не слишком ли много сложностей в деле об убийстве слуги-сарцианина? – резонно заметил он.
«Только если это не слуга магистра-расследующего», – мог бы сказать я, но не сказал. Лишь поблагодарил Риперторпа за разъяснения и поспешил на почтовую станцию. Живоглотов на сей раз брать с собой не стал.
Ну в самом деле – к чему мне там два этих громилы? Лучше поберегусь и не буду ходить по темным улочкам, а они пусть продолжают рыть носом землю. Вдруг да улыбнется удача.
Всю дорогу раздумывал, не стоило ли натравить на Романа Кацена живоглотов, но так в итоге и не пришел ни к какому определенному мнению. Слишком высока была цена ошибки, чтобы принимать такие решения сгоряча. Нельзя будет просто взять и отпустить сарцианина, если он вдруг окажется непричастным к убийству. Да и кого отпускать? Кусок мяса, в который превратят его Ланзо и Ганс?
Я пребывал в бешенстве и, дабы не наломать дров, был вынужден принимать это немаловажное обстоятельство в рассчёт. Риперторп знал о моем предвзятом отношении к Роману. Как поведет себя магистр-расследующий в случае внезапного исчезновения подозреваемого? А если он все же озаботился установить за
