Предложение Иорвана было встречено удивлённым молчанием.
– Невероятно! – воскликнул Кадван, опомнившись. – Никогда в жизни не слышал про какое-то Общество Медведя! А ведь Гифду ведомы все тайны!
– Общество, организованное людьми, принёсшими Книгу звёзд… – размышлял вслух Геральд. – Неплохо для равновесия! Лекарство и противоядие на случай, если лекарство превратится в яд… Логично и, главное, мудро!
– Какова твоя роль в Обществе? – спросил Кадван, щурясь.
– Раньше я был его тайным посланником в Гильдии, в Ис. Ныне я – глаза и уши «медведей» в Мире Надёжности…
– Твоё бегство с Книгой звёзд связано с «медведями»? – спросил Геральд, сверкая очками. Он начинал кое-что понимать.
– Да… – грустно подтвердил Иорван. – Но об этом я вам расскажу позже. Время слишком дорого. Раз вы согласны, я свяжусь со своими друзьями в Мире Ненадёжности…
Тем временем Амбру тоже посетила идея.
– Рыцари штурмовали Енибохор, чтобы освободить Гиймо… – начала она.
– Почему ты так уверена, что он там? – перебила Агата.
– Потому что Братство напало на город не для повышения жалованья! – Амбра пожала плечами. – Неудача рыцарей заставляет действовать нас!
– Тем более, – мрачно подхватил Гонтран, – что спешка, которая привела к поражению, может объясняться только одним: остаётся совсем мало времени, чтобы спасти Гиймо.
– Но как? – удивлённо спросила Агата. – Разве возможно победить там, где потерпели поражение двести рыцарей?
Амбра просияла.
– У нас в Мире Ненадёжности есть друзья! Разве не так? Гонтран, я вспоминаю Тофана, твоего гиганта-степняка! Помнишь Вала и Народ Моря, Коралия? Гиймо рассказывал нам о Людях Песка и о том, что они его должники.
Гонтран улыбнулся.
– Ты предлагаешь их разыскать и попросить о помощи?
– Именно!
– Но мы-то никого здесь не знаем! – напомнил Том.
– И то верно, – поддержал Бертрам.
– Ничего, – ответила Амбра, полная решимости воплотить в жизнь свой замысел. – Мы разделимся на группы. Коралия и Ромарик отправятся на поиски Народа Моря. Агата с Гонтраном попытаются найти следы Тофана. Том и Бертрам будут охранять меня в Прожорливой пустыне.
– А если никто никого не найдёт? – тревожно спросила Коралия.
– Мир Ненадёжности не так уж велик! К тому же вы знаете, где искать. Мы назначим день встречи, который не будет зависеть от результата поисков.
Предложение Амбры снова поставили на голосование. Его все одобрили. Бертрам уже не спал, а загадочно улыбался.
– Я не пойду с тобой, Амбра, – объявил он.
– Что?!
– У меня другие соображения. Я буду действовать самостоятельно.
– Объясни! – потребовала Амбра.
– Этого не объяснить. Прошу об одном – о доверии.
Как они ни старались, переубедить его не удалось. Молодой колдун собрал вещи и спешно отправился в путь, сказав, что медлить нельзя, иначе ничего не получится.
Рыцари тем временем сдались оркам, ждавшим у подножия храма. Безоружных воинов заковали в цепи и бросили в сырое подземелье.
– Все живы? – спросил командор через решётчатую дверь, когда орки убрались. В одной камере с ним было человек десять.
Утвердительно ответили из всех камер, за исключением соседней.
– Валентин умирает, – печально отозвался оттуда Кадехар.
Переодевшегося в бирюзовые доспехи мага не узнал даже Тунку, вглядывавшийся в каждого пленника. Орки не помешали Кадехару занести на плечах в камеру тяжело раненного товарища, что тоже помогло ему остаться неопознанным. Хотя жрецы, тощие бритоголовые люди в белом, искали колдуна: они видели его в разгар боя, поэтому и прибегли к волшебству, которое блокировало магию звёзд. Кадехар расстался со своим плащом и не жалел об этом. Как ни старались жрецы, их поиски не увенчались успехом…
Командор провёл перекличку и насчитал сто двадцать выживших рыцарей, в том числе человек сорок легко раненных.
– Это самый жестокий разгром за всю историю Братства, – сказал командор Амбору, запертому вместе с ним.
– Проиграно одно сражение, а не вся кампания! – воскликнул тот пылко.
– Возможно… – последовал задумчивый ответ. – Но ведь мы не можем продолжать кампанию!
– Каковы наши шансы, командор? – спросили из другой камеры.
– Шансы ничтожно малы, – ответил командор. – Но они есть! Геральд и Кадван остались на свободе, и я ни секунды не сомневаюсь, что они уже придумали, что делать. Скорее всего, отправились в Ис за подкреплением.
Даже эти слова, при всей их неопределённости, вселили в узников надежду.
18. Весы прозрения
Гиймо вышел из забытья. У него кружилась голова и саднило пересохшее горло. Мальчик жадно припал к кувшину, утоляя жажду.
Ему сразу полегчало. С удивлением и облегчением он обнаружил, что магические заслоны, прорванные Призраком, восстановились. Броня Эгишжамур, усиленная Одалой – графемой, защищающей замкнутые пространства, как ни в чём не бывало сияла синим светом. Восемь ветвей Хагал, Великой матери, горели холодным красным огнём. Наконец под Гиймо оставалась глубоко врезавшаяся в камень Манназ – связь с могучими силами, космическое яйцо, не позволившее врагу добиться желаемого…
Ученик колдуна не понимал, почему это происходит. Ведь после натиска Призрака он так ослаб, что волшебная защита должна была неминуемо рухнуть. Графемы питались энергией Онд, дыхания жизни! Физически сильный колдун порождал сильное волшебство, слабый – слабое… А сейчас получалось, что графемы живут собственной жизнью и волшебство исходит от них независимо от колдуна! Более того, графемы, судя по всему, защищали его…
Гиймо не стал тратить силы на поиск объяснения. Ситуация его устраивала. Сам он находился в плачевном состоянии и без помощи графем точно не смог бы отразить нападение беспощадного врага.
Когда Призрак снова наведался к Гиймо, его ждал сюрприз: новенькие волшебные заслоны.
– Хорошо, мой мальчик, очень хорошо… Надеюсь, ты израсходовал много энергии на восстановление колдовства…
В шёпоте злодея слышалась радость. Это испугало Гиймо даже сильнее, чем ярость, которой тот пылал в прошлый раз.
– У меня нынче воинственное настроение… Одна победа влечёт за собой другую, не так ли, мой мальчик?
– О чём вы? – Гиймо впервые задал вопрос врагу. Того как будто обрадовал его слабый голосок.
– Мне нравится наблюдать гибель бирюзовых цветов в пыльных полях…
Речи Призрака были ещё более путаные, чем обычно, но пленник не стал переспрашивать.
– Напрасно ты тратил силы, возводя все эти заслоны… Скоро ты сам их уничтожишь, чтобы кинуться мне в объятия…
– Не надейтесь! – крикнул, вернее, пискнул Гиймо.
Призрак, рассмеявшись, уселся у стены – так, по крайней мере, показалось Гиймо. На этом расстоянии он с трудом различал тёмный силуэт.
– Поболтаем, если не возражаешь… Нам надо столько рассказать друг другу…
Глухой голос вдруг сделался заискивающим. Гиймо стало ещё больше не по себе.
– Расскажи о своих родителях, мой мальчик… Как они поживают?
У Гиймо забилось сердце.
– Моя жизнь вас не касается!
– Наоборот, мой мальчик, наоборот… Скажи, твоя матушка всё так же хороша? Нежная белокурая Алисия…
От изумления Гиймо разинул рот.
– Замолчите! – крикнул он.
Голос Призрака стал ещё слаще.
– У меня есть право… говорить о твоей матушке…
– Нет! Не смейте!
Гиймо казалось, что ему в грудь вцепилась когтистая лапа, добирающаяся до сердца.
– Ладно… Тогда поговорим о твоём отце…
– Об отце?… Зачем?! – Гиймо уже почти плакал.
– Зачем?
