И, конечно же, здесь, как будто специально, чтобы засвидетельствовать крушение ее надежд, присутствовал ее братец. Он полулежал в широком кресле. Данак всегда был самым красивым из детей Нетано, высокий, статный, с мужественным широкоскулым лицом, с длин- ними густыми черными кудрями, которые росли очень быстро. Он всегда вел себя дерзко, уверенный, что его внешность способна очаровать любого. Всех, но только не Ингрей!
— Ингрей! — воскликнула Нетано. — Где ты была все это время? Недя Лак спрашивало о тебе.
— Я путешествовала, мама.
Данак хмыкнул, но промолчал. Ингрей понадеялась, что ее беспокойство из–за того, что за спиной стоит Гарал, сочтут за смущение от того, что ей пришлось предстать в таком виде перед гостями в главной приемной.
— Странствуешь, да? — спросила омкемка. — Помню, как я когда–то странствовала! Какое чудесное приключение! Конечно, я была совсем юной и ни о чем не задумывалась: могла заснуть где попало или устроиться на какую–нибудь ужасную работу на пару недель, чтобы скопить на билет на маленький грузовой корабль. Боюсь, сейчас такие приключения быстро бы утратили свое очарование. — Она улыбнулась. — Но я рада, что поехала в путешествие, хотя понадобился месяц или даже больше, чтобы потом прийти в себя. Однако оно того стоит, да уж! Знаешь, я отправилась в Нилт. Очень хотелось увидеть знаменитые мосты! Они впечатляют гораздо больше, когда смотришь своими глазами, а не в записи. Никогда этого не забуду, до конца своих дней. Оттуда я даже привезла с собой кое–что. Ты же знаешь, милая, странствуют с одной сумкой! Но кочевники, живущие там и пасущие стада бовов, делают ковры и одеяла с самыми прекрасными узорами на свете. Они сами прядут шерсть, ткут и окрашивают в необычайно нежные цвета. Я не могла противиться и приобрела ковер, хотя мне пришлось проработать пару лишних недель, чтобы купить билет домой.
Мужчина, сидевший у ее ног, смотрел куда–то вдаль. Как только женщина заговорила, он тут же стал разглядывать что–то перед собой, моргал, но молчал. Должно быть, они состояли в родстве. У омкемцев странные семейные традиции, они не могут называть имена некоторых родственников и напрямую разговаривать с ними. До недавних пор Федерация Омкем владычествовала над несколькими системами, они всегда снисходительно относились к Хвай, считая, что им не хватает культуры и изысканности, а хвайские Ассамблеи — это всего лишь одна планета и несколько станций. Среди хвайцев же во все времена большой популярностью пользовались анекдоты про омкемских туристов, которые не могут общаться друг с другом, потому что они родственники.
— Только подумай, какая ты счастливая, дорогуша, — продолжала женщина, полностью игнорируя своего спутника. — Тебе не нужно далеко ехать, чтобы посмотреть чудесные места! Со всей Вселенной люди слетаются сюда, чтобы увидеть то, что тебе кажется скучным.
— Да, светлость, — согласилась Ингрей, хотя опыт подсказывал ей, что только омкемцы восхищаются цветным стеклом. — Но мне стеклянные руины вовсе не кажутся скучными. Вы прилетели, чтобы полюбоваться ими?
— И не только, — ответила Нетано. — Они подали заявку на добычу стекла в заповеднике Эсвай.
— Всего стекла? — растерялась Ингрей. Она знала, что посетители из Федерации Омкем платили хорошие деньги за кусок стекла и тратили еще больше, чтобы доставить его домой. Но кроме окружного заповедника существовали и другие места для добычи. Стеклянные глыбы из Эсвай немного отличались от остальных. — Хотите забрать все разом?
— Нет, конечно. — Омкемка снисходительно улыбнулась. — Мы скорее ищем информацию, а не само стекло. Хотим разрешить конкретный вопрос и считаем, что знаем, где можно найти ответ, но для этого нам нужно провести очень серьезные раскопки.
— Как интересно! — сказала Ингрей, пытаясь подавить озноб. — Очень рада познакомиться с вами. Мама, можно я пойду, иначе слуги расстроятся, потому что я запачкала весь пол в доме.
Она услышала, как хохотнул Данак, но даже не посмотрела на него. Решила, что лучше продолжать вести себя виновато и смущенно.
— От транспортного узла долго пришлось идти под дождем.
— Значит, вы только что спустились на подъемнике со станции? — спросил омкемец. — Гек видели?
— Я была уже на полпути вниз, когда в новостях передали, что они прибыли в нашу систему, — солгала Ингрей. — Не думаю, что там есть на что смотреть. Они не любят выходить из кораблей, так же как и не любят улетать со своей планеты.
— В какие времена мы живем! — воскликнул он. — Кто мог себе представить, что мы все это увидим? Радч в хаосе, и все–таки созывается новый конклав. И какой конклав! Помню, что началось, когда впервые обнаружили Рррррр. Это было лет тридцать — тридцать пять назад. Или даже сорок? Но это… это что–то!
Пока он говорил, омкемка смотрела в сторону, делая вид, что мужчины нет в комнате и она его не слышит. Но она кривила губы, словно не одобряла его слов и хотела бы, чтобы он замолчал.
— Гек тоже прибыли с Тир Сииласа, — сказала Нетано. — Раньше они сюда не прилетали. Даже предста–вить себе не могу, зачем им это нужно, но, видимо, есть какая–то причина. Ингрей, милая, иди к себе и обсушись. — Она мельком поглядела на того, кто стоял за спиной приемной дочери, а затем снова сосредоточилась на ней. — Наши друзья погостят у нас несколько дней, так что свободных комнат нет. Твоему… другу придется пожить у тебя.
Сгорбившееся, уставившееся в пол Гарал выглядело совсем не привлекательно. Но это было как нельзя кстати, Ингрей убедилась в том, что Нетано не заметила его сходства с Палад, да и вообще не обращала особого внимания на промокшее и плохо одетое существо.
— Да, мама, — твердо сказала Ингрей. Вежливо кивнула Нетано и ее гостям,
