Включая Джокера.
– Но чтобы она вступила в наше маленькое преступное сообщество, ее нужно… чем-то соблазнить.
Селина знала это. Ждала этого. Она запихнула последнюю пачку наличных в сумку и застегнула ее. Пододвинула вторую сумку Плющу – немое приглашение забрать часть добычи.
– Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
Плющ принялась наполнять сумку и спросила глухим голосом:
– И какое же?
– Я вытащу Джокера из «Аркхэма».
Лицо Плюща залила зеленоватая бледность, и Селина подумала, что вряд ли это как-то связано с тем, что Плющ сама наполовину растение.
– Это невозможно.
– Кто-то говорил, что унизить Бэтвинга тоже невозможно.
Плющ бросала пачки купюр в сумку.
– Джокер должен оставаться в тюрьме.
Селина готова была поклясться, что руки ее собеседницы задрожали.
– Анархия в его понимании это…
Она покачала головой, взмахнув копной рыжих волос.
– Я это не поддерживаю. И не хочу.
– Ему наплевать на деревья?
Плющ бросила ей убийственный взгляд.
– Он просто ужасный человек.
– О нас думают точно так же.
Снова резкий взмах головой.
– Я хочу спасти планету, а он…
Она стала дальше складывать деньги в сумку.
– Невозможно это описать словами. Он ни перед чем не остановится.
– Ну, тебе придется снять свою корону, если ты хочешь долю от тех миллионов, которые нам предстоить заработать.
Селина пнула тяжелую сумку, чтобы проиллюстрировать свои слова.
– Третьей должна быть Харли, иначе ничего не будет.
Секунду Плющ просто смотрела на нее:
– Да откуда ты вообще такая взялась?
Из района в трех километрах к северу отсюда. Но Селина просто пожала плечами и сказала:
– У тебя можно спросить то же самое. Ты выпустилась из университета в девятнадцать – в прошлом году. Чрезвычайно одаренная студентка в области ботаники, токсикологии и биохимической инженерии.
На лице у Плюща не отразилось ни гордости, ни стыда. Только настороженность. И Селина продолжила:
– Почему ты не пошла учиться дальше?
Плющ собрала сумку, застегнула ее и пошла к выходу.
– После некоторых событий я уже не могла продолжать учебу.
Ледяной, отстраненный тон не подразумевал дальнейших вопросов.
Селина вышла из хранилища и прислушалась. Ни сигнализации, ни полицейских. Ничего.
Тогда она осторожно спросила:
– Как ты вообще стала всем этим заниматься?
Снова нерешительное молчание. Уже выйдя из хранилища, Плющ ответила:
– Моя мама была ученым. И папа. До того, как им предложили супердолжности и жирную зарплату в фармацевтической компании. Оказалось, что их любовь к науке была такой же пустышкой, как и они сами.
Состоятельные, отстраненные родители. Как у них вообще получился кто-то настолько отчаянный, как Плющ?
Селина и Плющ поднимались по лестнице, сумка с деньгами давила своей тяжестью Селине на спину.
– А чем именно они занимались в науке до того, как сменили работу?
– Регенерацией растений. Они познакомились в лаборатории. И меня называли лабораторным ребенком.
Слабая улыбка.
– Но очень быстро к ним заявились фармацевтические компании и стали разнюхивать. Они продали свою работу тому, кто предложил больше всех, и никогда больше не оглядывались. Ни на науку, ни на меня.
Селине на ум пришло сразу несколько стран, которых могло бы заинтересовать это направление в науке.
– Мне очень жаль.
Она прошла через жестокую подготовку, но от этого переживания ее собеседницы не становились менее тяжелыми.
– Мне очень жаль.
Плющ пожала плечами, будто хотела сбросить тяжесть прошлого.
– После того, как они продались, меня фактически вырастила моя тетя. Она поддерживала меня, когда я захотела взять сразу несколько курсов по естествознанию. Но мне это быстро наскучило, даже в университете.
Она ненадолго замолчала, будто раздумывая, что еще стоит рассказать. Насколько еще открыться. Селина притихла, предоставляя ей возможность решить самой.
Плющ вынула из кармана цветок – на этот раз желтый – и стала его рассматривать.
– И в последнем семестре я записалась в лабораторию к одному ученому, который работал над более… смелым экспериментом, исследуя связь человека и растений.
Селина ужаснулась, догадавшись, что случится дальше. Плющ убрала цветок в карман.
– Оказалось, что опыты планировали ставить на мне.
Ее зеленые глаза стали холодными, как лед.
– Чтобы исследовать возможность скрещивания людей и растений.
– И что произошло? – выдохнула Селина.
Ответная улыбка потрясла жестокостью.
– Я произошла. И ведущие ученые теперь знают наверняка, на что способны подопытные вроде меня после того, как они применили к моему телу свои научные достижения. Их первый и последний успешный эксперимент.
Плющ посмотрела руки, увитые стеблями.
– Вскоре я поняла, что, как бы это ни было ужасно, возможно, все случилось не просто так. Возможно, это случилось, чтобы я могла использовать свои… способности… – на этом слове она запнулась, – чтобы помочь планете. Попытаться остановить ее разбег камикадзе.
Селина не стала отворачиваться от зеркала, которое стояло перед ней. Две умные девушки, которых взяли и превратили в нечто иное. Нечто ужасное.
Но она об этом рассказывать не станет. Пока. Вместо этого Селина спросила:
– Ну, и тебя сманила преступная жизнь?
– Меня сманила жизнь, – возразила Плющ, выходя вслед за Селиной в заднюю дверь, через которую она сюда пробралась. – Мне было девятнадцать. Ни разу не была на вечеринке, ни разу не целовалась. Ничего не успела сделать. И они все у меня забрали.
Знакомо. Очень знакомо.
– А сейчас ты все это делаешь? – спросила Селина едко. Ответную улыбку она больше услышала, чем увидела.
– Целуюсь наверняка.
Селина хихикнула:
– Смотрю, ты расставила приоритеты.
Она тихо прикрыла за собой металлическую дверь, и они оказались в переулке позади исполинского магазина. В обоих концах улицы, пролегавшей через сердце района торговых центров, воцарилась тишина.
Плющ подняла брови, глядя на закрытую дверь:
– Ты оставишь визитную карточку или я?
Селина выпустила когти на перчатке. Ответом на вопрос стал скрежет металла и две борозды на задней двери. Следы от когтей.
Плющ осмотрела произведение Селины.
– Просто, но действенно.
Селина втянула когти. Тут сработала система оповещения ее шлема, зарегистрировав какое-то движение в переулке. Селина резко повернулась и…
Из-за покосившейся картонной коробки бесшумно показались светящиеся в темноте глаза, мягкие лапы и хвост трубой.
Плющ проследила за взглядом Селины и засмеялась.
– Твой родственник?
Селина улыбнулась под маской и наклонилась, когда к ней подошла уличная кошка, серая шкурка которой сливалась с тенью. Селина протянула ей руку в перчатке, и кошка обнюхала ее, подергивая усами.
– Слишком ты исхудала, подруга, – сказала она кошке, пропустив вопрос Плюща мимо ушей. Она почесала кошку под маленьким подбородком.
– Зря я не фотографирую, – сказала Плющ.
Кошка отвернулась, и Селина погладила ее по стройной спине. Почувствовав прикосновение, та выгнулась дугой.
– Я думала, ты любишь животных.
– Я люблю, – ответила Плющ. – Но я не думала, что ты тоже.
Удовлетворенная вниманием кошка убежала на другой конец переулка. Селина встала, провожая ее глазами, пока та не исчезла в темноте.
– У меня никогда не было домашнего животного. А я всегда хотела кого-нибудь.
– А почему не было?
На этот вопрос она не могла ответить. Очень многое нужно объяснять. Слишком многое. Скрытность крайне важна. Скрытность – это еще одно оружие. Даже с союзниками.
– Я много переезжала. Нигде так и не обжилась, чтобы кого-то завести.
Отчасти это правда. Но
