– Два года.
– Ты и зимой тут живешь?
Потолок весь в дырах и трещинах. Сурово.
Плющ пожала плечами, поерзав на диване из мха:
– Выбирать не приходится. К тому же мне здесь нравится. Мой дом скорее здесь, чем где-то еще.
Селина ее понимала слишком хорошо. У нее никогда не было своего места, которое она считала бы домом. Нет, ее домом была Мэгги – если другой человек вообще может быть домом.
Она почувствовала, как в ней копошится застарелая, привычная боль, и спросила:
– А твое альтер-эго не хочет хорошую квартиру с непыльной работой?
Харли кинула на Селину предостерегающий взгляд:
– Что это за допрос, котенок?
– Нет. Мне скрывать нечего, – только и ответила Селине Плющ. И добавила чуть мягче: – У меня нет никого… никого, кого нужно было бы защищать. Скрывая свое имя, свое лицо.
Харли по-прежнему смотрела фильм, но ее красно-черные ногти впились в покрытый мхом подлокотник.
Селина заметила это. И подавила слова, которые чуть не сорвались с ее языка. Я знаю, как это тяжело. Когда нельзя снимать шлем. Когда он нужен, чтобы защищать близких. Она была уверена, что Харли ее порыв не оценит. Посчитает его угрозой тем, кого она защищает своим вымышленным именем, гримом и костюмами. Наверняка своей маме. А кому еще?
– Что ты больше всего любишь есть? – спросила ее Плющ.
Селина моргнула.
– Я… я не знаю.
Она и вправду не знала. Еды всегда было так мало, что выделять любимую считалось непозволительной роскошью. Но Селина исправилась, увидев, как Плющ и Харли подняли брови:
– Наверное, пиццу.
Не зная, что еще сказать, она спросила:
– А ты?
– Малину.
– Она веган, – шутливо-громко прошептала Харли. – Никогда не ешь то, что она готовит.
Плющ пихнула ее локтем:
– Я думала, тебе понравились мои тако с сейтаном.[17]
– С ненастоящим сыром, ненастоящей сметаной и ненастоящим мясом? Ням-ням. Пальчики оближешь.
Селина хихикнула:
– Соглашусь с Харли.
Плющ показала им средний палец. Харли послала ей воздушный поцелуй.
Это так странно. Просто сидеть здесь, в этой диковинной стране чудес, с этими девушками и просто… зависать.
Просто болтать и отдыхать.
Звучит жалко, может, ей и вправду стоило об этом сожалеть, но у нее никогда не было друзей. Пантеры не в счет. От них не стоило ждать теплоты и нежности, а верность была обусловлена скорее борьбой за выживание и правилами поведения, чем искренним чувством.
А дружбы в Лиге вообще не существовало. В отличие от преданности: преданности Ниссе, Талии и делу. Рьяная, до мозга костей, преданность двум женщинам, которые твердо решили исправить этот мир любой ценой.
Они ее многому научили.
Но, тем не менее… Тут хорошо, подумала Селина, когда Харли и Плющ стали спорить, какой же тупой персонаж в кино, хорошо просто сидеть со своими ровесницами (друзьями или кем там они себя считали), особенно когда они все в равной мере усердно прикидываются, что им на все насрать.
Селина открыла рот, чтобы объяснить, как она убежала бы от убийцы (а точнее поймала бы этого гада). Но не успела.
Что-то пробило древнее стекло и упало, прокатившись по мягкой густой траве, между ними и телевизором.
У Селины была секунда, чтобы осознать, что это такое.
Граната. Самодельная. Смертельная.
Харли закричала, но Плющ вскочила так быстро, что Селина едва успела подумать, что надо броситься к бомбе.
Полыхнуло чем-то зеленым, щелчок…
Толстый стебель, который Селина приняла за корень в траве, схватил гранату и кинул ее туда, откуда она прилетела.
Граната взорвалась, едва вылетев из теплицы.
Селина успела накрыть девушек собой, когда стекло разлетелось на куски и осколки градом посыпались на них.
Потом воцарилась тишина.
– Дерьмо, – выдохнула Харли, продолжая лежать под Селиной. – Дерьмо.
Нужно подняться. Нужно отсюда выбираться…
Секундой спустя что-то тяжелое глухо упало в траву.
Стебель снова бросился туда, но замер.
В метре от них лежал кирпич, на котором можно было разобрать послание:
Мы вас предупредили. В следующий раз ждите больше. Конец вам, суки.
Их предупредили. Граната – это предупреждение.
Тело Селины не могло с этим согласиться. Она до сих пор лежала, распластавшись над Харли и Плющом, а ее тело кричало: бегите, нужно выбраться отсюда, начать наступать.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Еще один. Кажется, девушки под ней проделали то же самое.
– Вы не ранены? – спросила Селина, когда сердце успокоилось настолько, что она смогла встать и стряхнуть куски стекла. Костюм не пропустил осколки дальше, но Харли и Плющ…
Плющ была в крови. На ее голых руках и ногах остались длинные царапины. Там, где Селина не смогла ее прикрыть телом.
Но и Плющ и Харли сидели, уставившись на нее. Будто впервые ее видят.
– Ты накрыла нас собой, – сказала Харли.
– Я же в костюме, – только и ответила Селина. Она указала на Плюща. – Надо обработать ей раны.
Харли выпрямилась, заметив на подруге кровь и стекло. Ее и так белое лицо стало пепельно-бледным.
Плющ стиснула зубы и зашипела, глядя на кровоточащие раны:
– Там мазь и повязки в шкафчике рядом с раковиной. Они помогут. Я их сама сделала.
Харли чуть ли не бегом бросилась к указанному шкафчику. Селина подошла к стене теплицы, вглядываясь в темноту. Ничего. Ни следа от того, кто бросил эту бомбу и мерзкое послание.
– Оставаться здесь опасно, – заявила она, когда Харли бегом вернулась, с мазью и повязками в руках. – Придется тебе переезжать.
– Но сначала ей надо обработать раны, – перебила Харли, рухнув на колени, чтобы осмотреть длинный порез на бледной ноге Плюща.
Стекла в ранах не обнаружено, сообщил Селине шлем. Она повторила это вслух. Харли проигнорировала ее замечание, продолжая наносить на царапины мазь. Когда она потянулась за повязками, рассеченная кожа стала стягиваться сама собой.
Селина моргнула.
– Как…
– У природы на все есть ответ, – сказала Плющ. Ее все еще била дрожь.
Харли просто продолжала обрабатывать раны, а ее хвостики деловито подергивались в такт движениям.
Селина снова заговорила:
– Это мог быть кто угодно.
– Бэтвинг? – спросила Харли, не поднимая головы.
– На него не похоже, – ответила Селина.
Слишком трусливый прием для Бэтвинга. Нет, он бы сразился с ними лицом к лицу, взял бы их живьем и упек в тюрьму.
– А ГДГП устроили бы облаву. Наверное, это какие-нибудь подонки из преступного мира, которым не нравится, что мы посягнули на их территорию.
Селина осмотрела прекрасную лабораторию, настоящий рай, который сотворила Плющ.
– Очень жаль. Но придется тебе переезжать. Прямо сейчас: в ГДГП уже, вероятно, получили сообщение о взрыве в парке. А если кто-то тебя выследил еще раньше…
– Да поняла она, – огрызнулась Харли. – Может, вместо того, чтобы языком чесать, ты просто поможешь?
Селина напряглась, но подошла к дивану из мха, стряхнула осколки с перчаток, сняла их, опустила пальцы в банку с молочно-белой мазью и нанесла ее на рану выше локтя.
– Да это мог быть кто угодно, – сказала Плющ, когда Харли закончила обрабатывать порезы на одной
