Бен кивнул и ушел за мулом. Гончая уже снова сидела, только теперь у стены конюшни, подложив под спину старенький рюкзачок. На боковом кармане, прицепленная за металлическую скобу, висела старая пластиковая игрушка. Марк прищурился, рассматривая получше. Солнце било прямо в глаза.
Человек, в шортах, синей майке или рубашке, белой шапке с кроличьими ушами и мечом. Почему-то он сидел на желтой собаке. Да, точно, на желтом бульдоге. Как ни странно, краски сохранились очень ярко. Марк покачал головой, удивившись. Откуда в этом создании тяга к игрушкам?
Бен вернулся очень быстро, ведя на поводу потрепанного, с порыжевшей дырявой шкурой мула. Уже оседланного и даже имевшего пристегнутый к седлу спальный мешок. Марк постарался запомнить добрый жест Младшего брата, желая похвалить того позже за милосердие и участие к судьбе ближнего. Полумеханические бывшие люди редко нуждались в пище или воде, но доброе слово любили.
– Трогаемся.
Ждать чего-то дополнительного не следовало. Приказ от кардинала оказался четким и ясным. Следовало поторопиться.
Солнце уже опускалось, когда группа Марка добралась до подножия гор Санта-Анна. Марк покачивался в седле, уже приноровившись к излишне тряскому ходу коня. Было жарко, новая солнцезащитная маска чуть натирала потную кожу. Старая пришла в негодность, и ее пришлось оставить в командории.
Ветер поднимал пыль и песок, тучами вздымал рыжие взвеси красной местной глины. Колючие большие акации, торчавшие рощицами, прятались в алой буре. Плотный хлопковый платок, обмотанный вокруг лица, помогал. Странно, но один из наставников уверял, что акации здесь раньше не росли. Зато теперь они вовсю теснили кустарники кросса, пока не сдававшегося.
Марк смотрел на высокие лавры, уже видневшиеся у темнеющего предгорья, и страстно мечтал оказаться под их тенью хотя бы ненадолго. Неожиданно сильная жара утомляла, заставляла тратить воду больше запланированного. Три фляги из сушеной мексиканской тыквы, притороченные к седлу, рассчитывались на три дня пути. Собственный запас в армейской, пузатой, из пластика, Марк решил не доставать даже по возвращении.
Черная фигура Бена, идущего в дозоре, миновала лавровую рощу, обогнув ее по кривой. Марк нахмурился, не понимая действий Младшего брата.
– Там жуки. – Гончая, трясущаяся всю дорогу за ним, решила открыть рот. – Запах гнезд очень сильный. Но они в глубине леса.
Марк не ответил. В конце концов, на то она и Гончая.
– Вон там есть карниз, – она показала на выступающую скалу, – там останемся на ночлег. Время мы сократили. Завтра утром смогу начать поиск. Я уже чувствую их.
Марк кивнул. Ночь надвигалась стремительно. И если Гончая говорит про ночлег, и уверенно, то хорошо. Она на самом деле не ошиблась.
Сухих веток Младшие братья насобирали по краям лавров. Внутрь они не заходили. Тропа, узкая, на одного коня, привела наверх, к тому самому карнизу. Марк, осматривая темнеющую на глазах долину, улыбнулся. День прошел хорошо. Даже замеченная вдали огромная воронка дьявольского семени не распустилась, уйдя за добрую сотню миль, в земли Козлоногого.
Бен и еще один Младший брат, Сид, укладывали хворост на тропе, по которой поднялись. Бен полил сброшенные крест-накрест стволы горючим и приступил к установке зажигательных гранат и проволоки для них.
– Здесь опасно. – Гончая, уткнувшись лицом в коленки, еле слышно стучала зубами. Холод навалился сразу, сменяя раскаленный день. Марк посмотрел на нее и накинул собственное одеяло. – Тут кроме жуков хватает всякого.
– Сколько лет ты занимаешься этим? – неожиданно для себя спросил Марк.
– Пять, шесть, какая разница.
Он не стал ничего отвечать. Третий Младший брат подкинул хвороста и, подхватив «ремингтон», ушел наверх, караулить. Марк достал банку бобов с мясом, дернул шнур, дожидаясь, пока еда разогреется. Гончая жевала полоску вяленой оленины.
Марк ел быстро, желая оставить время на отдых. Перед тем, как присесть возле костра, Гончая сказала про конечную точку. Ее они должны достигнуть завтра к полудню.
– Ты знаешь, что там? – Она забралась в спальник, но пока возилась. – Нет?
– Что там может быть? – Марк отпил из фляги. – Несколько домов, сколько-то голов больных нелюдей.
– Ну да, пораженных сатанинской заразой, – она явно ворчала, – и мы же идем мстить.
– Мы идем вершить наказание. Детей, отправленных в командорию, убили. Целых… три будущих служителя Церкви. – Марк строго посмотрел на нее. – Что мы делаем в таких случаях?
– Находим. – Ее глаза казались еще темнее, поблескивая черными полированными драгоценностями. – Убиваем всех и оставляем напоминание.
– Потому что только так можно навести порядок в землях, подвергшихся дьяволу, – закончил Марк и лег. – Ты не одобряешь это?
Она промолчала. Но когда Марк практически заснул, ему послышалось тихое поскуливание из-под широкого капюшона ее мешка.
Детей погибло трое. Их и послушника, ехавшего с ними в командорию Сан-Габриэль, убили на пустой дороге при дневном свете. Следы вели сюда. Найденный в полузасыпанной яме нечеловек говорил об этом яснее ясного. Дикие и больные, искореженные дьявольской заразой, идущей от Врат в горах, они населяли небольшие нагорья.
Церковь сурово наказывала за смерть своих братьев. За смерть детей, должных быть обращенными к лику Господню, наказание оказывалось всегда одно: полное уничтожение. Чтобы никто и никогда не захотел повторить подобного. Хватало на пару лет, потом все равно все повторялось. Марку выпало возобновить наказание.
Бен, вернувшийся от тропы, сел, скрипнув кожей ремней. Марк сонно посмотрел на него. Младший брат что-то вертел в руках, кажется, лист бумаги. Когда Марк все же заснул, в руках Бена ожила бумажная птица, похожая то ли на большую хищную диатриму из окрестностей Фриско, то ли на страуса из книжки про природу до Бойни.
Утро наступило, как обычно и бывает, резко и сразу. Марк проснулся от холода. Выглянул из спального мешка, выпустив пар. За ночь камни вокруг покрылись льдинками, не спешившими таять. Небо заволокло низким серым киселем, бурлящим внутри ало-черными сполохами. Казалось, протяни руку, и окунешься в него. Но Марк уже научился понимать, когда до адского семени пара ярдов, а когда добрый десяток миль. Бен, доставший маску командора, стоял рядом. Гончую Марк нигде не заметил.
– Где она? – Он кивнул на рюкзачок и свернутый мешок. Одеяло Марка Младший брат уже приторочил к седлу коня.
– Ушла. – Бен замолчал. Из-за черного пластика маски невозможно было понять – думает он или просто идет сбой. – Отлить. Наверное.
Марк кивнул. Сид варил в небольшом котле утреннюю похлебку. Третий киборг, Том, сидел там же, где и вчера, на повороте тропы. Марк надел маску, понимая, что завтрака не случится. Жаль, что Сид этого не понял. Порой Младшие братья совершали очень детские поступки. Но что сделаешь с ними, чей возраст уже больше века? И если их все меньше?
Гончая юркнула из-за незаметной прогалины меж камней. Посмотрела на наливающиеся чернотой тучи, на Сида и Марка, надевающего дыхательную маску. Отцепила от рюкзака затертый алюминиевый котелок и
