Я медленно захлопала в ладоши.
– Хорошо сыграно, Томас. Вы вычислили очевидное. Вы молодец. А теперь нам нужно выяснить, чем накачали дядю. Что это – стандартное в сумасшедших домах успокоительное или нечто более опасное.
– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Как он себя вел?
Я рассказала Томасу о вечерних событиях, достала свой самодельный узелок с кашей и начала готовить препарат из его содержимого.
– Похоже, он погрузился в какой-то транс.
Томас смотрел, как я размазываю это вещество по лакмусовой бумаге.
– Пипетка лежит в верхнем ящике под пачкой бумаги слева.
Я последовала его инструкциям и легко нашла ее. Я капнула жидкостью на бумагу и смотрела, как она стала темно-синей.
– Это явно какой-то опиат.
– Возможно, ему дают его почти в чистом виде, – заметил он, шагая взад и вперед перед столом. – Если они действительно так спешат осудить его, им надо, чтобы он выглядел как можно более безумным. Большинство эликсиров вызывают галлюцинации, и это объясняет его состояние. К сожалению, все это не такая уж редкость. Возможно, это стандартная практика перед судом.
Он остановился и бросил на меня взгляд.
– Вы уверены, что Блэкберну можно доверять? Что вы о нем знаете?
Я знала этого полицейского только по нескольким неприятным встречам и не была ни в чем уверена.
– Думаю, он чувствует себя виноватым в том, что дядя попал в такое ужасное положение. И я верю, что он пытается как-то оправдаться передо мной за его арест, привлекая меня к этому делу.
– Чувство вины не является прочной основой для доверия. Оно даже заставляет меня доверять ему меньше. – Он прищурился, подходя ко мне. – Почему он проявил такой интерес к вашей семье? Если бы вы не были так им очарованы, вы бы более скептично относились к его мотивам. Многое можно скрыть под мальчишеской улыбкой.
– Никем я не очарована.
– Мы условились, что не будем лгать друг другу, – тихо произнес он, а потом отвернулся раньше, чем я успела разглядеть выражение его лица. – Кто-то старается свалить на вашего дядю свои преступления, Одри Роуз. Предположим самое худшее насчет Блэкберна. Каждый должен оставаться под подозрением, пока не доказана его непричастность.
– Должна ли я остерегаться даже вас, мистер Кресуэлл?
Томас стоял передо мной, с его лица исчезли все следы юмора.
– Да. Вам следует быть настороже все время. Даже с самыми близкими вам людьми.
А я-то считала себя паникершей. Томас подошел к шкафчику и достал из него два белых фартука.
Я отодвинула в сторону химические реактивы, охваченная неприятными мыслями.
– Если до тринадцатого числа произойдет еще одно убийство, им придется его выпустить. Не так ли? – я сняла нитку с корсажа, не поднимая глаз. – Я имею в виду, ведь они не станут судить его за те преступления, если произойдет еще одно, пока он в сумасшедшем доме.
Томас пристально посмотрел на меня.
– Вы предлагаете, чтобы мы инсценировали убийство, Уодсворт? Вы сами планируете кого-то зарезать, или эта роль отведена мне?
– Не будьте смешным. Я только хотела сказать, всегда существует возможность, что появится еще один труп. Не могу поверить, что наш убийца просто сдастся и тихо растворится в ночи. Вы сами так говорили.
Томас несколько минут это обдумывал.
– Наверное. Но если мы поставим на эту теорию, тогда предположим, что у меня есть возможность изобрести паровой корабль для полетов по небу еще до конца этой недели.
– А вы пытаетесь построить летающий паровой корабль?
– Конечно нет, – ответил он с проказливой улыбкой, схватил скальпель со стола с инструментами и вручил его мне вместе с фартуком, – но вы сами это сказали: все возможно. – Он кивнул в сторону трупа. – Давайте займемся этим. Нам надо вернуть тело до рассвета, и я бы хотел первым удалить его желчный пузырь.
Я без малейших колебаний разрезала кожу одним взмахом своего скальпеля, заслужив восхищенный свист Томаса.
Глава 19
Любезнейший шеф
Центральное агентство новостей, Лондон
17 сентября 1888 г.
Стук пишущих машинок под ударами сотен пальцев встретил нас с Томасом, когда мы вошли в напряженно работающее агентство новостей вслед за суперинтендантом Блэкберном. Мой брат говорил, что почти все их истории были сенсационной ложью и что их ожидали судебные иски по обвинению в клевете. Я была с ним согласна.
Блэкберн нашел меня в лаборатории, где я усердно работала над теми уликами, которые использовали против дяди, и настоял, чтобы я сама увидела последний кошмар.
Блэкберн не слишком обрадовался предложению взять с собой Томаса, но я его убедила, что познания мистера Кресуэлла нам очень пригодятся. Томас, возможно, заметит какую-нибудь пропущенную подробность, а именно это и нужно для дяди. В конце концов Блэкберн уступил.
Лиза помогла придумать оправдание моему выходу из дома, сказав матери, что нам просто необходимо пройтись по магазинам. Тетушка Амелия была в восторге от того, что я занялась «подходящими для девушки делами», и отпустила нас, напевая себе под нос. Я заподозрила, что кузина вызвалась мне помочь, потому что это позволяло ей тайком удрать в парк вместе с новым ухажером. Какими бы ни были ее мотивы, я была ей благодарна и мне будет ее очень не хватать, когда они вернутся к себе в деревню.
Мои руки и ноги сводило от тревоги. Блэкберн был неразговорчивым молодым человеком, поэтому он произнес мало слов во время нашей поездки в экипаже. Я узнала только, что произошло нечто такое, что может вызвать сомнения в виновности дяди и не позволит затянуть петлю у него на шее.
Пусть Томас и не доверяет Блэкберну, но я дошла до такого отчаяния, что готова была принять любую помощь, даже если это означало последовать за человеком, который поместил дядю в сумасшедший дом, на самое дно ада.
Мы прошли мимо нескольких письменных столов, за которыми репортеры писали и возбужденно обсуждали новости этого дня. Казалось, в воздухе повисло напряжение, почти ощутимое физически, как электричество, гудящее в проводах и заставляющее светиться лампочки Эдисона.
В конце маленькой комнаты находился офис, где за огромным столом сидел тучный мужчина. Во всем его облике, даже в очках, читалось напряжение. Гравированная табличка на двери извещала всех входящих, что это редактор. Он выглядел мрачным, и эта мрачность сквозила в каждом его движении и поступке; она свидетельствовала о том, что он видел слишком много темных сторон жизни. Редактор по очереди оглядел каждого из нас, по-видимому, пытаясь понять, кто мы такие и каковы наши мотивы, потом остановил взгляд на суперинтенданте Блэкберне.
Редактор погасил сигарету пухлыми пальцами, потом жестом пригласил
