Я выпустила из груди давно сдерживаемый вздох. Больше мне ничего не надо было слышать. Томас наверняка не был участником преступлений Потрошителя. Ему нравилось спасать жизни, а не отнимать их.
– Что ты предпримешь насчет Оливера? – спросила я. – Он не может продолжать лгать насчет тел. Сомневаюсь, что ты единственный, с кем он так поступил.
– О, я с ним поговорю, поверь мне, – Томас притянул меня к себе. – Мне не нравится подвергать тебя опасности без необходимости.
– Мы выслеживаем Джека-потрошителя, – напомнила я. – Я уже подвергаю нас опасности.
Томас покачал головой, его напряженность сменилась веселой улыбкой, но он больше ничего не сказал.
Стремясь покинуть Ист-Энд, мы переходили улицу Дорсет. Наше внимание ослабело после нападения, и я чуть не наткнулась на двухколесный экипаж. Я остановилась, не веря своим глазам. Невероятно, но события этой ночи приняли еще худший оборот. Вокруг моего тела обвилась змея и нанесла удар в самое нутро.
Ясно видимая царапина тянулась по боку экипажа, в форме буквы «М», и я была с ней хорошо знакома, так как сама нанесла ее на прошлой неделе. Это был мой опознавательный знак убийцы.
Этот экипаж принадлежал моему отцу.
Глава 26
Черная Мэри
Миллерз-корт, Уайтчепел
9 ноября 1888 г.
Я вцепилась в пальто Томаса, кивая головой в сторону экипажа. Где же кучер? Было бы странно, если бы отец управлял им сам; мои мысли разбегались в разные стороны. Возможно ли, что мы все поняли неправильно? Мог ли кучер Джон быть виновным в убийствах? Или, может быть, отец попросил Блэкберна привезти его сюда. Я тряхнула головой, чтобы в ней прояснилось. Все это не казалось бессмысленным.
– Если бы я собиралась совершить убийство, – размышляла я вслух, – зачем мне оставлять экипаж возле места преступления? Это выглядит нелогичным.
– Джек-потрошитель, кем бы он ни был в действительности, вряд ли умеет мыслить логически, Уодсворт. Это человек недавно съел человеческий орган. Возможно, он чувствует себя неуязвимым, и не без основания; до сих пор ему сходили с рук его преступления.
Я посмотрела вдоль улицы: там ничего не было, кроме меблированных комнат и мусора; мы стояли одни в нашем темном укрытии. Слава богу, напавшие на нас люди больше не появились, и я сомневалась, что появятся. Я была почти уверена, что сломала одному из них ступню. Меня бы это мучило, если бы они на нас не напали с такой злобой.
Большая часть фонарей не горела в столь поздний час, кроме одного фонаря возле меблированных комнат прямо напротив экипажа отца. Слышались приглушенные голоса, и яркий свет лился из двух окон напротив нас. Одно из стекол было треснутым и пропускало в темноту звуки.
Я указала Томасу на две фигуры, которые двигались взад и вперед за окном. Различить их лица не представлялось возможным, но широкоплечий силуэт одной из них, несомненно, напоминал отца.
– Пойдем, – я потащила Томаса в переулок на другой стороне улицы. – Не следует ли нам вызвать полицию? Или еще подождем?
Томас изучил расположение переулка, экипаж и здание, в котором два человека, очевидно, просто разговаривали. Он осматривал местность вокруг нас методично и внимательно. Через минуту он покачал головой.
– Те, что в доме, не спорят. Посмотрим, что произойдет.
Мне одновременно хотелось броситься через дорогу, забарабанить в дверь и закричать, упрекая отца за все те беды, которые он натворил, и за все те неправедные поступки, которые он замышлял, и заплакать от чувства вины, которое он сейчас возлагает на мои плечи.
– Хорошо. Мы подождем, – я прислонилась к холодным камням дома, ждала и наблюдала. Время тянулось медленно, каждая секунда казалась часом.
Я замерзла, была без сил после нападения, которое мы пережили, и боялась той стычки, которая нам еще предстояла с отцом. Я не могла бы сказать, от чего меня трясло больше. Мне хотелось, чтобы у отца нашелся предлог для пребывания там.
А еще мне отчаянно хотелось, чтобы я ошиблась насчет него.
Прошло почти сорок пять минут, когда входная дверь распахнулась и выпустила из дома две фигуры – мужчину и женщину. Я напрягала зрение в поисках веского доказательства, что перед нами действительно мой отец. Эти двое держались друг от друга на приличном расстоянии, потом мужчина вошел в круг света от фонаря.
Лорд Эдмунд Уодсворт посмотрел в оба конца улицы, его взгляд на секунду задержался на том переулке, в котором стояли мы с Томасом, и в моем сердце прозвучал предостерегающий крик. Томас нащупал в темноте мою ладонь и крепко сжал обеими руками. Тепло его руки успокоило мои нервы.
Я понимала, что отец не может нас видеть, но все равно отступила назад. Никогда я не была так благодарна туману за то, что он держит нас в своих мглистых объятиях. Отец опять огляделся вокруг, потом сел на место кучера, щелкнул поводьями, и кэб медленно двинулся в сторону нашего дома.
– Следи за экипажем, – велела я Томасу и сосредоточилась на той женщине, с которой только что беседовал отец. Теперь она стояла на свету и разговаривала с другой женщиной, которая вышла из соседнего здания.
Я была поражена, увидев, как она молода. Хоть я и не могла хорошо ее разглядеть, по виду ей не могло быть больше двадцати пяти лет. Ее волосы свободно падали длинными рыжими локонами, и ростом она была выше большинства мужчин.
Мне очень не понравилось то, что отец встречается с ней. Ничего хорошего не могло выйти из их связи, даже если он не планировал ее убить. Как у моего отца могло быть так много тайн? Закончив беседу с другой женщиной, она протянула руку в свое разбитое окно, потом подергала дверную ручку. Я нахмурила брови. В таком районе запирать дверь без помощи ключа – плохая идея.
Она шаткой походкой двинулась по булыжной мостовой, повязывая голову красным шарфом и напевая знакомую песенку; нежный голосок донес до меня слова:
Фиалку с маминой могилы я буду хранить,Пока моя жизнь остается веселой…Эта песня называлась «Фиалка с могилы матери», и у меня мороз прошел по коже от того, как звонко звучал ее голосок, поющий такую печальную песню. Томас дернул меня за рукав.
– Твой отец сворачивает за угол. Последуем за ним?
Я взглянула в сторону молодой женщины, потом в противоположном направлении и увидела, как отец свернул на другую улицу. Меня охватило то же самое предчувствие притаившейся рядом смерти. Я не могла отделаться от мысли, что сейчас произойдет нечто ужасное.
Стряхнув с себя оцепенение, я кивнула. Я до сих пор не избавилась от страха после нападения. Дело только в этом. Та молодая женщина, поющая свою печальную песенку, в безопасности. Чудовище отправилось домой.
– Да, – я оторвала от
