Натаниэль вышагивал передо мной взад и вперед, доставая из рукава спрятанный нож. Он был длиной примерно шесть или семь дюймов – точно такого размера, каким, по предположению дяди, должно быть оружие Джека-потрошителя.
Он нежно провел пальцами по окровавленному лезвию, потом положил его на стол, где лежала препарированная для изготовления чучела птица.
В моей памяти всплыли воспоминания о том, как брат спасал животных, как скармливал им больше еды, чем они были в состоянии съесть, как каждый раз плакал, когда кто-то из них погибал, несмотря на его усилия. О том милом мальчике, который поклялся защитить меня от нашего убитого горем отца. Он не мог быть тем чудовищем, которое издевалось над женщинами. Я этого не допущу. Это не его лаборатория. Это не его эксперименты. Это не он сделал такое с нашей мамой.
– Скажи мне, что это кошмарный сон, Натаниэль.
Натаниэль встал передо мной на колени и начал вытирать мои слезы с такой нежностью, что я зарыдала еще громче. Я снова затрясла головой. Это действительно кошмарный сон. Несомненно, я сплю, я проснусь в доме дяди, и все это окажется ужасным сном.
Какая я плохая сестра! Вижу такие сны о моем любимом брате. Реальный Натаниэль никогда бы этого не сделал. Он бы понял, что, если я потеряю его, это меня убьет. Он бы никогда не сделал ничего, что может причинить мне такую боль. Он бы никогда не причинил боли никому. Просто не смог бы.
– Тише, тише, – ворковал он, убирая с моего лица растрепавшиеся волосы. – Со мной теперь все в порядке, сестра. Я обещал тебе, что все будет хорошо. И теперь все хорошо. Я помог снять подозрение с дяди этими письмами. Не так ли? Хотя, должен признаться, было очень весело видеть этот хаос, созданный бравадой и красными чернилами. Не мог удержаться, чтобы не послать еще несколько писем.
– Ты… что? – я почувствовала, как у меня сдают нервы. – Это не может быть правдой.
Натаниэль погрузился в задумчивость, потом пожал плечами, отгоняя воспоминания.
– Во всяком случае, думаю, я выяснил, почему вы с мамой заболели, а мы с отцом – нет.
Он сел на корточки и опять окинул взглядом комнату, и на его всегда веселом лице появилось выражение восторженного изумления.
– На то, чтобы это понять, ушло некоторое время, и я не хотел, чтобы ты пришла сюда слишком рано, но теперь это уже неважно, – он улыбнулся, поглаживая мою руку. – Ты уже здесь, и это замечательно. Я придумал последний штрих. Осталось только применить капельку крови и немного электричества. Как в книге. Ты помнишь эту книгу, да? Нашу любимую.
Еще одна слеза скатилась по моей щеке. Я не спала. Я сидела в аду. А мой брат вообразил себя доктором Франкенштейном, и я не должна допустить, чтобы наша мама стала его чудовищем.
– Ты не можешь вернуть маму из мира мертвых, Натаниэль. Это неправильно.
Он отпрянул от меня и забегал, освещенный бледно-оранжевым сиянием своей дьявольской лаборатории, встряхнул головой.
– И почему это неправильно? Мне казалось, что ты лучше всех поймешь и оценишь. Это прорыв в науке, дорогая сестра. Достижение, о котором будут говорить во все времена. Наше имя навсегда будет связано с потрясающим открытием. Дядя – близорукий глупец. Он хочет только добиться успеха в трансплантации органов. Мои замыслы намного грандиознее!
Натаниэль кивнул головой, будто ему больше не требовалось никаких доводов. Он разжал кулаки, и я увидела порезы на кончиках его пальцев. Я не могла вспомнить, когда в последний раз видела его руки без перчаток. Теперь я поняла, почему он их прятал.
– До этого момента люди не верили, что это возможно. Только писатели и такие мудрые ученые, как Гальвани, осмеливались вообразить подобное чудо. И теперь я это осуществил! Разве ты не поняла? Это стоит отпраздновать. Люди никогда не забудут, какой великий научный прорыв я совершил.
– А как насчет тех женщин, которых ты убил? – спросила я, ломая руки. – Их смерть тоже стоит отпраздновать?
– Шлюхи? Ну да. Теперь, когда ты спросила, я думаю, ее вдвойне стоит отпраздновать. – Он встал, его руки сжались в кулаки, глаза потемнели. – Я не только избавил улицы от порока, но и уже почти вернул нашу любимую маму обратно из мира мертвых.
Он снова зашагал передо мной взад и вперед, его тон с каждым шагом становился все более враждебным.
– Я избавил этих несчастных от их никчемной нищей жизни, а их жертва вернет к жизни хорошую, порядочную женщину. Пожалуйста, объясни мне, почему мои поступки неправедны. Честно, сестра, ты представляешь это в таком свете, будто я – обыкновенное чудовище, которое охотится за беспомощными жертвами. Наша мама была богобоязненной женщиной. Она поймет.
У меня не было слов. Те женщины, которых он убил, имели значение. Они не были мусором, который выбрасывают на улицы. Это были дочери, жены, матери и сестры. Их любили, как мы любили нашу маму. Как он смеет высказывать такие суждения! Мой брат так погрузился в свою фантастическую науку и в свое понимание справедливости, что совершенно перестал понимать, что значит быть человеком. Тут в моем мозгу вспыхнула искра.
– А как насчет тех инструментов, которые были оставлены внутри трупов? – спросила я. – Что за послание ты хотел передать полицейским?
– Послание? Не собирался я оставлять никакого послания. У меня просто закончилось время, и я бросил их на том месте, где уронил. – Натаниэль запустил пальцы в волосы, пытаясь пригладить их, но добился противоположного результата. Он продолжал ходить по комнате, его все больше раздражало то, что я не аплодирую его непростительному поведению. – Тебя действительно только это и волнует? Эти чертовы инструменты внутри этих жалких девиц?
– Они не заслуживали смерти, Натаниэль, – прошептала я.
– Эти женщины не заслуживали жизни! – его голос прогремел в тесном помещении, заставив меня подскочить. – Разве ты не понимаешь? Эти женщины – болезнь. Они разрушают жизни. Я дал им шанс искупить вину – смерть ради жизни!
Он обошел вокруг гроба, потом открыл крышку, и его глаза наполнились слезами.
– Ее жизнь разрушила болезнь. Болезнь, широко распространенная среди части проституток, которые кашляют и заражают хороших мужчин. Поэтому – нет, сестра, мне ни капельки не жаль, что я избавил город от нескольких из них. Если бы я мог, я бы поджег весь Ист-Энд и покончил с ними всеми. А я всего лишь взял то, что мне нужно для моего эксперимента.
– Как это благородно с твоей стороны.
– Я знаю, – брат не заметил сарказма в моем голосе. Он криво усмехнулся, как бы говоря, что мне давно пора понять его доводы. – По правде говоря, я не собирался убивать так много женщин, но органы погибали раньше,
