– Все будет хорошо, – заверил Грейди, неверно истолковав хмурое выражение лица. – Сандор об этом позаботится. А если с ними будет тот пирокинетик…
Он не закончил. Но так переглянулся с Сандором, что стало понятно: они о чем-то договорились. И пирокинетику это не сулило ничего хорошего.
– Ты же не против? – спросила Эдалин, взяв Софи за руку. – Я понимаю, как тяжело оставаться в стороне.
– Это странно, – признала Софи. – Но… мне есть чем заняться.
Она напряглась, вспомнив, что Грейди рядом.
Тот погладил ее по голове.
– Эдалин все мне рассказывает, Софи. А ты ничего не хочешь сказать?
Она указала на руны, которые она расшифровывала.
– Я вроде как близка к разгадке. Но пока что там просто длинная хаотичная история.
Эдалин вздохнула:
– Похоже на нашу Джоли.
Грейди прикрыл глаза и тяжело шепнул:
– Потом обо всем мне расскажешь.
– Конечно, обещаю.
Он кивнул, и потянулась тяжелая тишина. Ни у кого не хватало сил нарушить ее, и под конец Эдалин увела Грейди из комнаты, и Софи смогла вернуться к расшифровке.
Не отрывая взгляда, даже когда заболели глаза, Софи разобрала записи о первом разговоре Джоли с «Незримыми». Она говорила с женщиной – но не видела ее, а лишь слышала голос через трещину в стене. Женщина сказала, что они смогут снять с Бранта клеймо бесталанного и исправить их положение дурной партии. На это должно было уйти время, но она обещала помочь, если Джоли поклянется верности их делу.
Джоли согласилась.
Она говорила себе, что это часть плана по внедрению в организацию. Но следуя за указаниями «Незримых» в лес Запретных городов, она начала сомневаться. Единственным доказательством злодеяний «Незримых» были слова «Черного лебедя». Откуда ей было знать, что ее не обманули? Она почти что убедила себя, что «Незримые» борются за то же. Но потом добралась до нужной поляны.
Ее окружили фигуры в тяжелых черных плащах с капюшонами, и один из них – мужчина с отдаленно знакомым голосом – сказал, что перед вступлением она должна доказать, что готова. Он поднял незажженный факел, едва заметно шевельнул рукой, и тот вспыхнул, разгораясь белым пламенем, пахнущим жженым сахаром.
При воспоминании о белом пламени, охватившем Сан-Диего, у Софи защипало в носу. Оно пахло точно так же. А значит, Джоли встретила не просто лидера «Незримых».
Она встретила своего убийцу.
Факелоносец сказал, что если она присоединится к ним, то разделит с ними и врагов. А врагов нужно уничтожать. Передав ей факел, он указал в сторону леса, на краю которого стояла какая-то человеческая атомная станция, отравляющая землю своими химикатами. «Мы не можем допустить такое зло», – сказал он и приказал разжечь пламя.
Она попыталась вернуть ему факел, но он пустился в речь о защите планеты и возврате того, что принадлежит им по праву. Говорил, что война близко, хочет она того или нет, и умолял ее присоединиться к будущим победителям. Когда она все равно попыталась уйти, он схватил ее за руку и обжег. Она кричала от боли, но он не отпустил ее и приказал своему последователю стереть ей воспоминания.
Но он не успел, потому что Джоли воспользовалась домашним кристаллом.
Следующие несколько дней она пряталась в Хэвенфилде, боясь, что «Незримые» ее поджидают.
Но пряталась она не только поэтому. И от второй причины становилось куда страшнее.
Она поняла, почему голос показался ей знакомым. Он…
Следующие несколько строк были так перечеркнуты, что не удавалось прочесть ни единой руны. А когда записи возобновились, их тон изменился.
Джоли больше не рассказывала.
Она умоляла.
«Не забывай, как он злится».
«Каким потерянным себя чувствует».
«Он просто хочет вернуть жизнь, которую у него отобрали».
– Но кто? – спросила Софи, жалея, что не может сквозь записи встряхнуть Джоли за плечи.
Почему она защищала его?
Она снова и снова твердила о том, какой ношей для него стал запрет пирокинетики. О том, что его заклеймили бесталанным, хотя у него был талант. О том, что ему запретили удовлетворять неутолимую жажду пламени. По ее записям выходило, что он боролся, пока мог, но было слишком тяжело. А когда он обратился к Финтану за советом, тот начал в тайне учить его пирокинетике, демонстрируя новые стремления, новые возможности.
Сила питала и преследовала его, превратила в кого-то неузнаваемого. Но Джоли так и не назвала имени, а страниц оставалось все меньше.
– Прошу тебя, ну напиши его имя, – взмолилась Софи, переворачивая последнюю страницу.
В последних абзацах ответа не нашлось. Лишь написанные в спешке слова о том, что он заслуживает второго шанса.
Джоли собиралась пойти к нему в последний раз и постараться переубедить. И если не получится…
– Да ты издеваешься! – воскликнула Софи, когда последнее предложение оборвалось.
Джоли что, серьезно сделала в стене углубление, дала Вертине пароль, записала сообщение так, что его можно прочитать только с помощью особого зеркала – да и то запасшись огромным терпением, – НО ТАК И НЕ НАПИСАЛА ЕГО ИМЯ?
Софи встала. Ей нужно было двигаться – может, даже пнуть что-нибудь, – чтобы привести мысли в порядок.
Она что, где-то ошиблась? Стоит начать сначала и перепроверить?
Она взяла дневник и зеркала, раздумывая, выдержат ли ее глаза еще один марафон расшифровки, и тут в комнату заглянул Грейди.
– Все в порядке? – спросил он. – Я поднимался к тебе сказать, что Сандор ушел, и услышал твой крик.
– Сандор ушел? – Она выглянула в окно и пораженно уставилась на сине-фиолетовое небо, предвещающее скорый рассвет.
– Пару минут назад, – кивнул Грейди. – Но почему-то я сомневаюсь, что ты из-за этого вопила. Нашла что-то? – спросил он, указывая на фиолетовый дневник, который она сжимала мертвой хваткой. Глубоко вздохнув, он добавил: – Что-то плохое?
– Если честно, я вообще ничего не нашла. Я так долго пыталась отыскать ее записи и в итоге прочитала бессмысленный рассказ.
Грейди расслабил плечи.
– Все рассказы Джоли так заканчивались. Она вела себя так, будто сейчас будет большое откровение, а я постоянно думал: «И все?» Но через какое-то время я понял, что она говорит о важном – для нее. Она не любила делиться секретами. Думаю, поэтому ее так расстраивала дурная партия. Неожиданно все знали о ее личной жизни больше, чем ей того хотелось. Что иронично, потому что она искренне любила Бранта. Как бы тяжело ни было, она всегда поддерживала его.
Он улыбнулся своему воспоминанию, потому что для него оно было приятным.
Но Софи будто вернулась в горящую башню, где мир вокруг кипел и плавился.
Зеркало выскользнуло из пальцев и упало на ковер с глухим стуком.
– Все в порядке? – спросил Грейди.
Софи покачала головой, лишившись дара речи.
Она сомневалась, что вообще теперь сможет заговорить, – и отчасти надеялась, что так и будет, чтобы не пришлось рассказывать Грейди правду.
Она потерла запястье, вспоминая ожог, оставленный похитителем. Но вместе с тем она вспомнила еще один ожог – тот, который она даже не
