– Малые бансерольские, – ответил Эдвард. – Кусачие твари, которые чуют каплю крови за семь километров. Если кто-то из девушек решит отказаться, то я не обижусь. Это не для тех, кто слаб духом.
Разумеется, никто не отказался, хотя лица девушек, отправившихся с Эдвардом к бассейну, выглядели весьма впечатляюще. Оставшиеся участницы вздохнули с облегчением. Пол махнул рукой одному из помощников, и тот вынес в гостиную стопку планшетов – тех самых, которые использовались в школах во время сдачи государственного экзамена.
– А для оставшихся участниц также приготовлено интересное и неожиданное задание, – улыбнулся Куллинан. – Это, конечно, не полноценный государственный экзамен, а его сжатая версия – вопросы из всех областей знаний. На ответы вам отводится ровно час, так что устраивайтесь поудобнее и приступайте!
– Экзамены? Что за бред! – возмутилась Лидия, драконица с такой огненной гривой, что мои рыжие кудри на ее фоне казались блеклыми. – Мы что, приехали сюда учиться?
Ее поддержали смешками и негодующими репликами. Юлия, самая упрямая и горластая из девушек, которая уже видела себя женой Эдварда, выхватила у ассистента планшет и сняла с крышки ярко-желтый стилус.
– Я не дура, – заявила она. – Мне бояться нечего.
И принялась стучать стилусом по экрану.
Вопросы действительно были не слишком сложными – во всяком случае, если в школе вы смотрели не в окно, а в учебник, хотя бы пару раз. Я невольно любовалась тем, как на лицах светских львиц возникает сперва непонимание, затем растерянность, раздражение и желание бросить это безнадежное дело, которое все равно не кончится ничем хорошим, и уже после – догадка, что можно ткнуть в варианты наугад и, возможно, попасть в нужный ответ.
Смартфон едва слышно пискнул, прислав сообщение от «Белль, маникюр».
«Еду в парламент. Возможно, сегодня начнется новая жизнь».
«Удачи», – коротко ответила я. Представила, как Кристиан сидит на заднем сиденье нового внедорожника, и его худое некрасивое лицо наполнено ненавистью и желанием побеждать. Мне было жаль его. Всем сердцем жаль. Но я подозревала, что фро Семеониди не нужна моя жалость. Ему нужен был только драконоборец. Эдвард ошибался: Кристиан не «упал в любовь», как говорят на юге. Им двигала ненависть.
Девушки тем временем закончили тестирование, и Куллинан, вернувшийся от бассейна с акулами, включил монитор на стене. Появилась таблица с результатами. Я ухмыльнулась, потому что ожидала чего-то в этом роде. Драконицы, проводившие время в клубах и на пляжах дорогих курортов, вполне предсказуемо все завалили. Маленькая Мари, плакавшая за завтраком о судьбе Энди, с трудом добралась до оценки «хорошо», рыжая Лидия получила «плохо», а вот Юлия и Жанна, одна из серых мышек, ответили на «отлично».
Лидия обиделась так, как может обидеться только драконица, которую людишки макнули в грязь. Она швырнула уже ненужный планшет на диван и рыкнула:
– Да на фига вообще этот тест? Я что, в школе?
– Вот именно! – поддержала ее Агнес, подружка-драконица, с которой Лидия лихо отплясывала в клубах. – Эдвард что, в постели будет таблицу умножения проверять? Ха!
– Идиотский тест!
– Да!
Но Юлия, которая получила высший балл, не стала так просто упускать свою победу и, уперев руки в бока, парировала:
– А зачем Эдварду жена дура? Он и сам не дурак, и дебилку в семью не приведет!
– Ты кого назвала дебилкой, корова?! – взревел дружный хор дракониц.
– Вас! – воскликнула Юлия. – Посмотрите на себя, вы же неграмотные! Так вас прямо и взял в жены нормальный мужчина!
– Мы неграмотные? На себя-то погляди, туша!
Куллинан пытался вставить хоть слово – девицы не давали. Скандал разыгрался всем на радость, и я представила, как зрители сегодня вечером прильнут к экранам телевизоров и компьютерным мониторам, наблюдая за чужими склоками и чужой жизнью, которая никогда не будет им принадлежать.
Снаружи донесся крик, и все в гостиной умолкли. Девушки испуганно обернулись к дверям, ведущим в сад. Эдвард быстрым шагом шел к дому, неся на руках Милли, и за ними тянулась дорожка кровавых капель. По ноге девушки струилась кровь. Я не могла рассмотреть рану, но зато Агнес, которая стояла ближе всех, стала медленно заваливаться набок, теряя сознание. Куллинан вовремя среагировал, успев ее подхватить.
– Милли! – Я наконец-то опомнилась и подбежала к ним.
Рана от акульих зубов была не такой страшной, как казалось испуганным девушкам. Эдвард выглядел испуганным и серьезным, а Милли, которая была вынуждена обхватить его за шею, кусала губы. По ее лицу катились слезы.
– Больно? – спросила я, хотя ответ и без того был понятен.
Эдвард опустил девушку на ближайший диван, и к Милли тотчас же бросился врач. В гостиную вбежал Макс, и я обернулась к нему.
– Отправляем домой?
Милли и Макс хором ответили:
– Нет, – и она добавила: – Не стоит, там ничего страшного…
Глаза Милли закатились, и она потеряла сознание. Эдвард отступил в сторону, освобождая место для врача, и с искренней горечью произнес:
– Я сам виноват. Это только моя вина.
Мне хотелось надеяться, что это не только слова на камеру, что Эдвард действительно переживает из-за раненой девушки, а чувство вины иногда творит удивительные вещи. Эдвард постарается загладить вину, станет проявлять себя с лучшей стороны, и их отношения с Милли будут хотя бы приятельскими. Чего еще ждать от навязанного брака?
Помощники вкатили в гостиную носилки и осторожно поместили на них Милли. Врач обернулся к нам и сказал:
– Ничего страшного. Наложу швы, сегодня отдохнет в лазарете.
– Я могу что-нибудь сделать? – спросил Эдвард.
Врач устало посмотрел на него, всем своим видом показывая, насколько его раздражают богатенькие оболтусы, от которых одни проблемы.
– Можете не мешать, – произнес он. – Всего доброго.
На диване осталась кровь, которая стремительно впитывалась в цветную обивку.
Эдвард ждал меня в саду. В самом дальнем уголке, где отцветали дикие розы, разбрасывая на траву алые лепестки.
Рану Милли зашили, девушку оставили под наблюдением врача. Папаша Дварксон, который вышел на связь со мной час назад, орал, что его дура-доченька покинет площадку либо мертвая, либо женой Эдварда Финнигана, так что пусть не пытается обмануть родителей, их не проведешь! Я выслушала гневную тираду, клятвенно пообещала все передать Милли и, закончив разговор, подумала, что от таких родителей была бы рада сбежать на край света. Брак с Эдвардом Финниганом казался меньшим из зол. И чем ей не угодил вариант с замужеством?
– Так о чем ты хотел поговорить? – спросила я.
Эдвард, сидевший на маленькой скамейке, поднялся мне навстречу, и я заметила, что смесь беспокойства и вины не покинула его.
– О многом, – признался он. – Все это очень тяжело, а с тобой как-то легче…
– Тяжело выбирать невесту из лучших девушек страны? – хмыкнула я. – Ну-ну. Макс в курсе, что ты здесь со мной?
Эдвард посмотрел на меня как на идиотку. Я в очередной раз убедилась, что он, конечно, очень любит брата, но странною любовью, которая позволяет плевать на его чувства с самого высокого дерева.
А может, они просто привыкли делить женщин?
– Все-таки ты лицемер, – сказала я.
Эдвард понимающе кивнул и, подойдя, протянул руку.
– Пойдем, – сказал он. – Покажу тебе кое-что.
В следующий миг мы
