— Не на работе же, — пожала плечами Настя.
— Всех своих клиентов целуешь в неформальной обстановке? — не мог уняться Саша, мечтая, чтобы отсох язык-предатель.
— Ага, конечно, всех. Знаешь, хобби такое. Караулю клиентов после работы и сразу — в десны. Весело.
Геллер хмыкнул.
— Серьезно?
Настя начала злиться, пронзила его взглядом.
— Нет, рявкнула она. Но ты мне нравишься, так что терпи.
— О, класс. Я нравлюсь, — расплылся в блаженной улыбке Саша, но тут же ойкнул.
Настя шлепнула его ладонью по колену.
— Прекрати издеваться.
— Ладно-ладно. Я прекратил. И я не против поцелуев. В том числе и в десны.
Сокол покраснела, прижала ладони к щекам, забормотала:
— Невыносимый. Ты иногда просто невыносимый.
Геллер ничего не ответил, только нагло подмигнул.
— Поехали что ли в твой Макдак, разживемся вкусненьким, — попросила Настя, чтобы сменить тему.
— Без проблем.
Они подъехали к светящейся желтой букве, и Саша притормозил у стойки для автообслуживания.
— Два чая, пожалуйста, — попросил Геллер в ответ на бодрое приветствие оператора.
— Холодный или горячий? — уточнили из рубки.
Саша вопросительно взглянул на Настю.
— Холодный, — ответила она, — Горячим обольюсь обязательно.
Это было дельное замечание.
— Два холодных, пожалуйста.
— Еще что-нибудь? Картофель фри? Новый гамбургер с мексиканским соусом и беконом желаете?
— Нет, спасибо, только чай, — вежливо отказался Геллер.
— Какой чай? — возмутилась Настя с пассажирского сиденья, — Ты с ума сошел? Я ночью в Маке — и только чай? Милая девушка, — это уже она кричала в окно, стараясь доораться до оператора, — Большую порцию креветок, пожалуйста, и Макфлури с криспами и сиропом.
Геллер онемел.
— Прикалываешься? — наконец выдал он, очухавшись, — МОРОЖЕНОЕ? НОЧЬЮ? Для ТЕБЯ?
— Пожалуйста, не повторяй это, а то я передумаю, — заныла Настя.
— Ладно, — Саша кивнул.
В это время оператор перечислила их заказ снова переспросила:
— Это все?
— Нет, — гаркнул Геллер, — два раза креветки и два Макфлури.
Девушке снова пришлось повторить, и в это время Настю догнала совесть.
— Саш, а давай пополам мороженое? Пожалуйста. Я все не съем — это точно. А еще креветки.
Геллер захохотал, отменил одно. Оператор еще раз недовольно озвучила заказ.
— Да, все верно, — подтвердил, наконец, Саша.
— Слава, блин, богу, — донеслось из терминала.
Геллер и Сокол рассмеялись.
— Простите, мы ЗОЖники. Это почти диагноз, — громко извинилась Настя.
— О, извините, я, кажется, забыла отключить микрофон, — в свою очередь опомнилась оператор.
Любители ночного фастфуда хохотали, пока не получили заказ. Только заманчивый запах из пакета смог успокоить.
Саша решил поехать на набережную. Дождь все еще накрапывал, поэтому выходить из машины не стали. От мерзкой погоды спасал уютный салон машины, а глаз радовал вид на реку.
— Признавайся, — потребовал Геллер, жуя креветку, — Что случилось? Почему ты не спишь, а объедаешься ночью всякой дрянью в компании недоделанного кроссфитера?
— Обязательно что-то должно случиться? — фыркнула Настя и, чтобы уйти от скользкой темы, заметила, — Доделаю из тебя кроссфитера, не переживай.
Но Саша не повелся на ее уловку.
— Должно случится землетрясение, пожар или еще какая катаклизма. Но и в этом случае, мне кажется, что будешь требовать куриную грудку с брокколи.
— Ммм, обожаю брокколи.
— Насть!
— Ох, ну ты и прилипучий. Я просто голодная, ясно?
Саша скептически взглянул на нее.
— Не верю.
— Поверь. Сегодня последний день, когда я могу устроить такое безобразие. Завтра сажусь на сушку. Привет, брокколи и грудка.
Настя тяжело вздохнула, но Геллер все равно не купился. Чувствовал он что-то, какой-то подвох. И, конечно, понял, что Настя не скажет правду, поэтому отстал.
— Ну а у тебя какой повод для читмила?* — спросила Настя.
— Бывшая детей увезла на море. Тоска какая-то, — честно признался Геллер.
— О, — выдохнула Сокол, — Мне жаль.
Она доела креветки и собиралась приступить к мороженому, но остановилась.
— У нас одна ложка.
Саша покачал головой, умиляясь ее заботе, слазил в бардачок, вытащил пакетик одноразовых ложек.
Настя залилась звонким смехом.
— Господи, я и забыла, с кем имею дело.
Геллер самодовольно развел руками.
— Ага, я всегда готов к приему пищи. Даже в машине. Ну чего ты смеешься? Недавно рванул в командировку срочную, прихватил творог, а ложки не было. Пришлось запастись стратегическими приборами.
— Круто, Сашк. Какой же ты у меня молодец. Я уж думала не выбью из тебя эту привычку — пить кофе вместо приема пищи. Но — нет. Отлично ты отредактировал образ жизни. Горжусь.
— Ой, спасибо, — раскланялся Геллер, задевая ложкой мороженое.
Разговор плавно перетек к тренировкам. Настя рассказывала о своих планах, о прошлогодних промахах, призналась, что очень хочет все исправить и взять золото в новом сезоне. Саша кивал, хотя не разделял ее рвения. Его волновало, что Настя дает очень мало упражнений из тяжелой атлетики, хотя она является очень важной составляющей кроссфита. И в неформальной обстановке он, наконец, решился это озвучить. Сокол приняла его пожелания очень спокойно, пообещала исправить свое упущение.
Расправившись с мороженым, Саша завел мотор, спросил:
— Домой?
— А ты?
Он отрицательно покачал головой.
— Тогда я с тобой, — смело ответила Сокол.
— Насть, у нас тренировка завтра. Ты же в десять обычно уже спишь.
— Я все равно не усну с набитым брюхом, — хихикнула она, а чтобы Геллер перестал уговаривать, пошленько подколола, — давай уже, вези меня в лес.
Саша плодоядно облизал губы, надеясь, что стал похож на серого волка из сказки. Ему в голову пришла классная идея. Он и сам не очень хотел расставаться с Настей так скоро, поэтому быстро сообразил, куда отвезти своего тренера.
— О, девочка моя, — проговорил Геллер коварно, как Бармалей, — Ты отстала от жизни. Теперь возить в лес не модно.
— Божечки-боже, а что же нынче в тренде? — подыграла Настя.
— Я увезу тебя в поле, крошка. Хочешь со мной в поле?
— Всю жизнь мечтала.
Геллер заметил, что дождь перестал, и заулыбался еще шире. Аж лицо заболело. Погода, небеса и случай благоволили ему сегодня. Если повезет, даже звезды покажутся.
Стало еще веселее, когда Настя поняла, что они выехали из города. Она вроде бы и не боялась, но начала нервничать.
— Куда мы едем? — постоянно спрашивала она, вглядываясь в чернильную тьму за стеклом.
— Увидишь, — отвечал Саша, продолжая скалиться, играя в волка.
Настя потягивала чай из стаканчика, стараясь не выдавать свое беспокойство. Ее выдержка кончилась, едва они свернули с трассы на какую-то проселочную дорогу.
— Геллер, мать твою, если мы тут застрянем…
— Расслабься, колеса у машины, что надо.
Чтобы немного ее отвлечь, Саша спросил:
— Что за привычка у всех звать меня по фамилии?
— Нравится мне твоя фамилия, — спокойно ответила Настя.
— Она еврейская, — подчеркнул он.
— Я в курсе, — Сокол хихикнула, — что не европейская.
Геллер сузил глаза, потому что ее хихиканье затянулось, даже превратилось в хрюканье.
— Тебе моя еврейская фамилия нравится, потому что в ней что-то смешное?
— Нет, но так и тянет спросить, в каком месте ты еврей? — и она покатилась со смеху.
Саша хоть и силился сдержаться, но тоже заржал. Наконец-то и Сокол позволила себе сальные шуточки ниже пояса, еще и с национальным уклоном.
— Это расизм, ты в курсе? — пытался он припереть ее к стенке.
— Неа, — не повелась Настя, — Это просто хохма.
Геллер умывался слезами и чуть не проворонил крутой поворот. Могли ведь и правда застрять, если бы махнул по буеракам. Но
