«Рамзес, – подумала она, и имя это снова привело ее в ярость. Однако эта злость помогла ей сосредоточиться и прогнала последние следы паники. – Это все из-за того, что ты сделал со мной. Ты вызвал меня с того света только для того, чтобы я теперь мучилась, сходя с ума».
– Клеопатра, – позвал ее Тедди; голос его звучал слабо и неуверенно. На этот раз он воздержался от своего любимого обращения к ней – «моя царица». Хотя стоило ли этому удивляться? Она вела себя, скорее, как обезумевшая жрица, чем как коронованная особа.
– Перестань, – услышала она свой голос как будто со стороны.
– Ты должна отдохнуть, – настаивал он.
Он снова промокнул ей лицо влажным полотенцем, но случайное прикосновение его пальцев к ее шее как будто обожгло ее кислотой. Она резко дернулась, хватаясь за его руку. И только услышав сильный грохот, она осознала, что от этого ее движения он отлетел к противоположной стене каюты и ударился о комод. Она в своем полусознательном состоянии не рассчитала свою силу.
От выражения его лица ее охватила паника. Точно так же смотрела на нее та несчастная продавщица, которую она убила в Каире: те же выпученные от ужаса глаза, тот же немой вопрос с оттенком страха.
– Ты напугал меня, – сказала она.
Он не ответил. Попытался сделать движение головой, но не смог. Он продолжал смотреть на нее широко открытыми глазами.
– Ты смотришь на меня как на монстра, – возмутилась Клеопатра.
– Ничего подобного! – воскликнул он.
– Лжешь! – прорычала она.
Тедди поднялся и подошел, сел к ней на кровать и взял в свои ладони ее лицо. Она пришла в смятение, как будто ее мир перевернулся. Ее неожиданная вспышка ярости не прогнала его, не заставила в панике убежать из каюты, как тогда убежал Рамзес от ее воскрешающегося истлевшего тела.
– Единственное, чего я боюсь, это того, что у меня нет таких лекарств, которые помогли бы тебе в твоих страданиях. Хоть я и доктор, но я не могу вылечить то, чему не знаю названия. А видеть тебя такой для меня мучительно, моя царица.
– Но все про мои страдания знает Рамзи, – прошептала она. – Именно поэтому мы должны его найти.
– Конечно.
– Мне нужно было больше эликсира, – сказала она. – Должно быть, дело в этом. Он дал мне его недостаточно, так что мое сознание… оно… оно… – «Не мое» едва не сорвалось с ее губ, но эти непроизнесенные слова напугали ее саму, и она уткнулась лицом в подушку, точно маленькая девочка, с парализующей силой подавленная этим тягостным ощущением. «Мое сознание, мое тело. Они не принадлежат мне полностью».
Ее приводила в ужас сама мысль, что произошедший с ней прискорбный эпизод может повториться опять. Да, она просила Тедди научить ее жить в современном мире, однако, если состояние ее будет ухудшаться, она постепенно может стать зависимой от него, стать его рабыней.
Но он гладил ее волосы, ласкал губами шею, стараясь своей нежностью выманить ее из мрачной задумчивости.
– Моя царица, – шептал он. – Я здесь, моя царица.
– Докажи, – так же шепотом отозвалась она.
– Доказать что? – переспросил он.
– Докажи, что я по-прежнему твоя царица.
Сейчас она использовала свою неимоверную силу, чтобы бросить его на кровать. Оседлав его, Клеопатра сорвала с него рубашку, так что пуговицы разлетелись в разные стороны. И когда она ощутила под собой его восставшее мужское естество, когда увидела, как страх в его глазах сменяется желанием, когда почувствовала, что он жаждет ее, несмотря на то что она раскрыла перед ним самую страшную и отвратительную сторону своей воскрешенной натуры, снедающее ее глухое отчаяние отступило, а вкус его губ подействовал на нее как целительный бальзам, сладкий, точно божественный нектар.
А когда их обнаженные тела сплелись между собой и он глубоко вошел в нее, он произнес слова, которые она так мечтала услышать, причем сказаны они были без малейших колебаний или страха.
– Навсегда, – прошептал он. – Ты – моя царица навсегда.
13
Лондон– А когда я сказал ей, что обладаю титулом лорда, но не имею денег, чтобы свободно распоряжаться своей судьбой, она ответила мне очень странным образом, Джулия, – говорил возбужденно Алекс Саварелл. – «Богатство – это не проблема, милорд, это пустяки. Главное, чтобы человек был неуязвим». Что она при этом имела в виду, черт возьми?
– Алекс, вы не должны так мучить себя, – отозвалась Джулия.
– Это не мучения. Правда. Просто она была такой необычной, такой непоколебимо уверенной в своих словах. Меня не покидала мысль, что в каком-то смысле она действительно была неуязвима. Однако, будь это так, она бы вышла живой из той жуткой катастрофы, пройдя сквозь языки пламени.
– Дорогой мой, это все бред сумасшедшей, – заверила его Джулия. – Не более того. И любые попытки что-либо понять из ее слов неминуемо сведут с ума и вас.
Единственный сын графа Резерфорда, человек, за которого Джулия когда-то должна была выйти замуж, поднес чашку чая к губам коротким быстрым движением, тщетно желая скрыть предательскую дрожь в руках.
Вечерний чай в отеле «Клариджес» не предполагал бесед на повышенных тонах, но если она переусердствует в своем стремлении избавить Алекса от преследующих его навязчивых идей относительно той загадочной женщины, то, скорее всего, без повышения голоса не обойтись. С другой стороны, обстановка за чаем в отеле «Клариджес» не располагала и к обману – а как еще можно было назвать то, что сейчас делала Джулия?
Одно дело, что она никогда по-настоящему не любила Алекса и никогда не стремилась стать его женой – это с самого начала было очевидно для всех, кто ее знал, даже для их родственников, которые планировали поженить их из чисто финансовых соображений. И даже для самого Алекса, как ни больно ей было это признавать.
Но ее сокрушающийся сейчас несостоявшийся жених оставался единственным членом их путешествующей компании, который до сих пор ничего не знал относительно того, что произошло во время их поездки в Египет.
Джулии было невыносимо смотреть, как Алекс терзается смешанными чувствами неведения и скорби. Его нескрываемое огорчение казалось совершенно неуместным на фоне белоснежных, похожих на облака скатертей, которые как будто плыли над красными коврами, под разрисованными золотом сводчатыми потолками. Все остальные гости вели спокойные учтивые беседы, лишь изредка с любопытством поглядывая на молодую красивую наследницу большой транспортной компании, одетую не в традиционное вечернее платье для чая, а в мужской костюм с белой шелковой жилеткой и свободно повязанным на изящной шее легким платком.
Она договорилась встретиться с ним на следующий день после того, как они с Рамзесом прибыли в Лондон. При этом она совершенно не ожидала, что встреча эта окажется столь приятной. В лучшем случае, предполагала она перед рандеву, – просто нейтральной, в худшем – холодной.
Но в итоге получилось ни
