– Хотите сигарету?
– Почему бы и нет? Если закончился «Сугус», надо же чем-то заморить червячка. Правда, я не курил со времен войны, когда папиросы стали делать из окурков и травы, пропитанной мочой. Несомненно, человечество переживает подъем.
Алисия закурила и передала сигарету Фермину. Прежде чем затянуться, он полюбовался на ярко-алую полоску помады на фильтре.
– Вы не собираетесь рассказать мне, что же на самом деле произошло?
– Вы действительно хотите это выяснить, Фермин?
– Мне свойственно нездоровое желание всегда знать правду. Вы не представляете, как много разочарований она приносит и насколько проще живется тем, кто не видит дальше своего носа.
– История длинная, а мне нужно успеть на корабль.
– У вас есть немного времени, чтобы просветить бедного дурака, прежде чем отдать швартовы.
– Уверены, что готовы услышать мои объяснения?
– Абсолютно.
Около часа Алисия рассказывала ему о себе все, что помнила: как попала в сиротский приют, а потом очутилась на улице, и как поступила под начало Леандро Монтальво. Поведала о годах службы и о том, как сама в итоге поверила, будто потеряла душу в пути, и не знала, на что надеяться и что таится у нее в подсознании. Наконец дошла очередь до отказа работать на Леандро.
– Предполагалось, что дело Вальса станет моим пропуском на свободу, последним расследованием.
– Но на деле все оказалось не так?
– Да. Человек имеет право на свободу, пока не знает правды.
Алисия рассказала о совещании в отеле «Палас» с Хилем де Партерой и о задании, которое получила вместе с капитаном Варгасом, коллегой из Главного полицейского управления: им поручили собрать улики и продолжить расследование, зашедшее в тупик.
– Я совершила ошибку, вовремя не сообразив, что поручение было надувательством. Нас обманывали с самого начала. В действительности никто не собирался спасать Вальса. Он нажил слишком много врагов. И наделал глупостей. Нарушил правила игры, злоупотребляя своим влиянием, и поставил под угрозу безопасность сообщников. И когда цепочка следов его преступлений потянулась к нему, Вальса бросили на произвол судьбы. Он думал, будто существовал заговор с целью убить его, и нельзя сказать, чтобы сильно заблуждался. Но Вальс оставил за спиной столько крови, что не знал, откуда ждать подвоха. Много лет он верил, что призраки из прошлого вернулись, чтобы свести с ним счеты. Сальгадо или Давид Мартин, Узник Неба, и многие другие. Однако Вальс не догадывался, что с ним хотели разделаться именно те люди, кого он считал друзьями и покровителями. В политике никогда не бьют ножом в открытой драке, но всегда исподтишка, в спину или во время объятий. В правительстве вовсе не стремились найти его или спасти. Напротив, там жаждали гарантий, что Вальс сгинул бесповоротно и все, что он натворил, забыто и надежно похоронено. И на это бросили все силы. Мы с Варгасом послужили простыми орудиями. И потому тоже были обречены исчезнуть в конце пути.
– Но у моей Алисии больше жизней, чем у кошки, и она ухитрилась провести богиню судьбы еще раз…
– С большим трудом. По-моему, я уже истратила отпущенный запас жизней, Фермин. И мне тоже пора уйти со сцены.
– Можно сказать вам, что мне будет вас недоставать?
– Если вы расчувствуетесь, я столкну вас в воду.
Корабль издал длинный гудок, и его отзвуки достигли самых удаленных закоулков порта. Алисия встала.
– Разрешите помочь вам с чемоданом? Обещаю остаться на берегу. С морскими путешествиями у меня связаны плохие воспоминания.
Фермин проводил ее до трапа, по которому поднимались на борт последние пассажиры. У трапа Алисия показала билет старшему боцману, а тот, получив щедрое вознаграждение, подозвал юнгу и велел ему отнести багаж сеньоры в каюту.
– Вы вернетесь когда-нибудь в Барселону? Знаете, это ведь колдовской город. Его дух вселяется в вас и не отпускает до конца дней.
– Берегите Барселону вместо меня, Фермин. А также Беа, Даниэля, сеньора Семпере и Бернарду, и Фернандито с Софией. А особенно берегите себя и маленького Хулиана, который однажды всех нас сделает бессмертными.
– Вот это мне нравится. Насчет бессмертия. Особенно теперь, когда у меня начинает ломить все тело.
Алисия крепко обняла его и поцеловала в щеку. Фермин почувствовал, что плачет, и потому избегал смотреть ей в лицо. Оба не хотели уронить свое достоинство за секунду до расставания.
– Не вздумайте задержаться тут и махать мне рукой с пристани, – предупредила Алисия.
– Не беспокойтесь.
Потупившись, Фермин слушал, как затихали шаги Алисии, неторопливо поднимавшейся по трапу. Не поднимая головы, он повернулся и зашагал прочь, засунув руки в карманы.
Фермин увидел Даниэля в конце причала. Тот сидел на краю, свесив ноги. Друзья переглянулись, Фермин тяжело вздохнул и опустился рядом.
– Я думал, что удрал от вас, – признался он.
– Это все ваш новый одеколон, которого вы не пожалели. Его можно учуять даже с дальнего конца рыбного рынка. Что она вам рассказала?
– Алисия? Страшную сказку на ночь.
– Может, поделитесь?
– В другой раз. У меня давние отношения с бессонницей, и я вам не желаю того же.
Даниэль пожал плечами:
– Боюсь, вы опоздали с предупреждением.
Гулкий паровой гудок прокатился по гавани. Даниэль кивнул в сторону лайнера, отдавшего швартовы и начавшего отчаливать от пристани:
– Корабли такого класса ходят в Америку?
Фермин кивнул.
– Фермин, помните, как мы с вами давным-давно приходили на это место, садились и чинили покосившийся мир ударами молотка?
– Но тогда мы еще думали, что его можно починить.
– Я по-прежнему так считаю.
– В душе вы остались наивным ребенком, хотя уже бреетесь.
Друзья сидели на причале и смотрели, как корабль рассекал отражение Барселоны в водах гавани, разрушая белой кильватерной струей самый удивительный в мире мираж. Фермин не отрываясь глядел на лайнер, пока корма не скрылась за бакенами у горловины порта, провожаемая стаей чаек. Даниэль покосился на друга:
– Вы здоровы, Фермин?
– Как бык.
– По-моему, я никогда не видел вас таким грустным.
– Значит, вам уже пора проверить зрение.
– Что скажете? Гульнем? Как вы посмотрите на приглашение выпить пива в «Эль Ксампаниет»?
– Спасибо, Даниэль, но сегодня я, пожалуй, откажусь.
– Вы что, забыли? У нас же вся жизнь впереди!
Фермин мягко улыбнулся ему, и впервые Даниэль осознал, что волосы на голове старого друга поседели.
– Это у вас, Даниэль. А меня ждут лишь воспоминания.
Даниэль пожал его руку и оставил одного со своими воспоминаниями и сожалениями.
– Возвращайтесь поскорее, – попросил он.
1964
Всякий раз, когда Николас, его сын, приставал с вопросом, как стать хорошим журналистом, Серхио Вилахуана повторял одно и то же:
– Хороший журналист подобен слону: у него острый нюх, отличный слух, и, главное, он ничего не забывает.
– А бивни?
– А вот бивни он должен беречь, поскольку всегда найдется желающий спилить их.
Утром Вилахуана по обыкновению сначала отвел младшего сына в школу, а затем направился в редакцию «Вангуардии». Прогулки давали возможность подумать и привести мысли в порядок, прежде чем углубиться в дикие редакционные джунгли и взяться за главные новости дня. Как
