— Бегу. — Шпильки заскользили на льду, и я чуть не упала, но с трудом смогла удержать равновесие.
Всю дорогу до города мы молчали. Из магнитолы лился тяжелый рок, а настроение было ниже плинтуса.
— Думаешь, это Морозов? — не выдержала я, когда до магазина оставалось совсем немного.
— Да какая разница. Доказать мы все равно ничего не можем, — не отрывая взгляда от дороги, процедил Лешка.
Самое обидное, что он был прав.
Отцовский магазин занимал первый этаж старенькой пятиэтажки, расположенной прямо на красной линии главного проспекта. Длинный, обклеенный огромными плакатами с изображением инструментов и строительных материалов, сейчас он был полностью изрисован черной краской — свастики, матерные слова и проклятия. Раскуроченные металлические перила, измятая жестянка мусорного бачка, выбитые плитки на ступеньках и очень много народу.
Смотреть на все это было страшно и больно. Ком встал в горле, хотелось закрыть глаза, чтобы ничего этого не видеть: разруху, вандализм, потерянное лицо отца, который уже вышел из машины и, сгорбившись, стоял у своего детища.
— Блин… — процедил Лешка, выбираясь наружу.
Вылезла следом, но подойти не решилась, продолжала неподвижно стоять. Холодный ветер трепал волосы, шапку я надеть забыла. Руки потянулись к капюшону, когда сзади раздался окрик.
— Надо же, столичная штучка явилась!
Морозов-младший стоял у огромного черного джипа, припаркованного чуть в стороне. Высокий, полный, во всем черном, с золотой цепью наперевес. Волосы подстрижены ежиком, что усиливало неприятное впечатление вкупе с массивной челюстью и приплюснутым носом.
Наши его не видели, занимались осмотром и подсчетом нанесенного урона.
Поправив куртку, я нехотя подошла ближе. Здесь, у всех на виду, этот отморозок ничего мне не сделает.
— Морозов, — холодно кивнула, пряча руки в карманы куртки.
— Вика-Вика-Виктория, — насмешливо протянул он, осматривая меня с ног до головы поросячьими глазками. — Все хорошеешь.
— Пришел полюбоваться на дело рук своих?
— Я тут ни при чем, крошка.
— Ну конечно, не в твоих правилах руки марать. Предпочитаешь отдавать приказы и стоять у руля.
— Есть доказательства? — спокойно уточнил он и плотоядно оскалился.
— Что тебе нужно?
— Я не знал, что ты в городе.
— А я должна была сообщить?
— Говорят, что за холодной внешностью скрывается очень горячий темперамент, — продолжил мужчина. — Давно хотел узнать, так ли ты темперамента.
— Пошел к черту, — процедила в ответ и собралась уйти, но, подавшись вперед, он неожиданно схватил меня за руку.
— Куда собралась? Я еще с тобой не закончил.
— Руки убрал.
— Ты же понимаешь, что это лишь предупреждение и дальше будет хуже? Но я могу уговорить отца передумать, если ты будешь хорошей девочкой. Послушной и кроткой.
Сомневаюсь, что его папочка согласится на подобное. Младшенький просто захотел под шумок не только магазин получить, но и поиметь недоступную дочку хозяина.
Ублюдок!
— Руки убери! — вновь процедила я.
На нас уже начали обращать внимание. Еще чуть-чуть, и вмешаются родные, а мне этого не хотелось. Из машины выбрались два амбала, и дело могло закончиться очень плохо.
Господи, если бы я знала, что этот урод запал на меня, никогда бы не подошла. Ведь раньше даже намека на подобное не было.
Ладонь, сжимающая локоть, усилила нажим, и я зашипела от боли. Ведь точно синяки останутся, и куртка не спасет.
— Ты меня услышала? — прогрохотал Морозов-младший.
— Пусти!
Мне все-таки удалось вырваться из захвата, отступить на шаг и презрительно оглядеть мужчину.
— Губу закатай, урод. У вас ничего не получилось и не получится. И на вас найдется управа.
— Стерва. Ничего, — зло усмехнулся мужчина, — ты еще пожалеешь о своих словах. Я заставлю тебя пожалеть.
— Вика? — К нам спешил папа. — Вика, что происходит?
— Ничего, все хорошо, папа, — поворачиваясь к отцу, ответила я и попыталась улыбнуться.
Он не должен был увидеть страх в моих глазах. Даже намек.
— Что ты ей сказал?
— Все хорошо, — повторила я, перехватила папу и увела в сторону. — Пойдем. Не стоит с ним связываться.
Мы все понимали, что это лишь начало, предупреждение о том, что дальше будет только хуже, намного хуже.
Оставалось понять, что же делать дальше.
Время до вечера пролетело незаметно, и к ужину мы снова собрались все вместе, чтобы решить, что делать.
— Днем они не сунутся. Значит, ночь. Надо установить камеры, — сказала тетя, помешивая ложкой чай.
— Что они дадут? — вздохнула мама. — У нас стояло две. Их просто сломали. С новыми будет то же.
— Установим дежурство? — предложил Андрей.
Он давно отвез невесту, вернулся к нам и участвовал в общем обсуждении.
— Не выход, — покачала головой Дашка.
Сестренка прижималась к мужу и выглядела очень тихой и какой-то потерянной.
— Но почему? — удивился Лешка.
— Потому что с них станется напасть, — поддержала я сестру. — Что ты один сможешь против толпы? Пробьют голову, искалечат, и ничего не сделаешь.
Я весь вечер доставала сотовый. Как же мне хотелось набрать номер Ника, поговорить с ним, но я понимала, что это глупо. Он ничем помочь не сумеет, да и не должен он меня спасать. Но руки все равно тянулись.
Вот и сейчас я снова открыла телефонную книгу, в сотый раз посмотрела на номер шефа.
«Ник, когда я стала так зависима от тебя?»
— И что тогда делать? Позволить им все уничтожить? — спросил Андрей.
— И сдаться, — тихо ответил отец.
— Витя, что ты такое говоришь, — ахнула мама.
— Пап, подожди. Мы справимся, — поддержала я ее.
И в следующую секунду мобильник у меня в руке неожиданно зазвонил.
— Прошу прощения, — выскакивая из-за стола, произнесла я и выбежала из кухни. — Да?
— Привет, Измайлова, — привычно усмехнулся Н’Ери.
Сердце ухнуло вниз, я прижалась спиной к стене, закрыла глаза и вслушалась в голос, по которому так соскучилась.
— Привет, — выдохнула едва слышно, и
