Треклятая клумба! Приказал себе успокоиться и опустился на колени. Слушай, земля. Знаю, мы, темные, тебе неприятны. Но раз уж мне надо сдать экзамен, давай хоть разок пойдем на мировую? Я же хочу как лучше. Вырастить цветы, чтобы ты была еще красивее. Так к чему нам пререкаться?
Почва дрогнула. Откуда-то из глубины раздалось утробное рычание, и глыбы земли потянулись вверх, выстраиваясь в ровный каскад. Верхний ярус застыл чуть выше моего роста, средний – на уровне груди, а нижний лишь слегка выдвинулся, не достигая колена.
Я сделал это? Я сделал это! Впору было плясать под всевидящим оком богини. Никогда еще не испытывал столько удовольствия от того, что получилось какое-то простенькое заклинание.
Разместить семена в землю оказалось легко. А дальше нельзя было торопиться. Лайла сказала прийти не ранее, чем через сутки и только тогда начинать подпитывать семена своей силой. Спать я ложился на рассвете. Зато весьма довольный собой. А так как впереди ждал еще один выходной, мог позволить себе проваляться до обеда. И провалялся бы, если бы в одиннадцатом часу в двери не постучали.
– Кого там принесла тьма? – вопросил я из-под одеяла.
– Эрин, выходи! – раздался бодрый голос Лайлы. – Ты должен это видеть!
Раз эльфийка явилась за мной лично – значит, действительно должен. Поэтому быстро оделся, даже не умывшись, захватил Шуна и выскочил в коридор. Лайла уже начинала притопывать от нетерпения. Она была чудо как хороша в платье цвета молодой листвы. Декольте прикрывали белые кружева, оставляя простор для воображения, а чуть укороченная юбка позволяла разглядеть ноги.
– Хватит на меня пялиться! – гаркнула высокородная леди, мигом разрушая прелестную картину. – Идем, а то опоздаем.
Мы летели по лестнице так, словно за нами гнались легионы светлых сил, желающих погубить еще одно создание тьмы. Шун вцепился в мое плечо и отлипать не желал. Когда главная аллея осталась позади, я понял, куда мы несемся. На конюшню. Видимо, кошмар продолжил приручать эльфа.
Лави стоял перед конем. Значит, мы не опоздали. В руках он держал корзину, полную деликатесов. И где только раздобыл? Наш ушастый друг по очереди предлагал коню то морковь, то яблочко. Когда дело дошло до пирожного с вишенкой, мое терпение лопнуло, и я расхохотался. Но Лави сделал вид, что меня не слышит.
– Ну же, миленький, – уговаривал он. – Ты же такой хороший коник. Взгляни, какая у тебя грива, какие копытца. Покатай меня, а?
Кошмар выразительно всхрапнул и повернулся к эльфу хвостом, ясно давая понять, что он думает о его предложении.
Зато Шун с веселым визгом забрался Мраку на спину и показал Лави розовый язычок. И, что самое занятное, Мрак не возражал. Он покосился на малыша – и позволил ему сидеть сверху.
– Издеваешься? – прищурился раздосадованный Лави. – Значит, этому мелкому прохвосту на тебе кататься можно, а мне нельзя?
Что произошло дальше – не поняли ни я, ни Лайла, ни, похоже, сам Мрак. Потому что эльф подбросил себя в воздух заклинанием левитации и переместился на спину кошмара. Шун поторопился убраться ко мне на плечо. Мрак постоял в задумчивости одну секунду, две – и встал на дыбы, забив копытами в воздухе. Но Лави вцепился ему в шею и расцеплять руки не собирался. Мрак вылетел из загона и помчался по территории академии. Он несся так, что Лайла даже испугалась за жизнь брата.
– Эрин, сделай что-нибудь, – бросилась она ко мне.
– Что я ему сделаю? – ответил ворчливо, а сам уже бросился наперерез, пытаясь наложить на кошмара заклятие подчинения воли. Не тут-то было! Конь впитал темную магию, как будто это была его любимая пища. Кажется, даже огня из его ноздрей стало больше. Лави взвыл, но рук не разжал.
– Глупый эльф! – завопил я. – Используй магию света, раз тьма не срабатывает.
– Нет, – донесся до меня истошный вопль. – Я его приручу.
Мрак метался из стороны в сторону. Жуткое зрелище, потому что на нем из стороны в сторону мотало Лави. Прощай, эльф. Пусть недолго, но мы были приятелями. Я буду помнить о тебе. Какое-то время.
– Стой! – Лайла попыталась ослепить коня вспышкой магии. Очень глупо! Хотя светлую магию кошмар пожрал с тем же удовольствием. Но то ли он подустал, то ли пожалел настырного эльфа, только бежать стал медленнее, и Лави смог восстановить равновесие.
– Хороший коник, – дрожащим голосом повторял он. – Красивый коник. Хороший коник. Красивый коник.
Бедолага, как бы не лишился рассудка. Ну, тогда Мрака заберу я. Потому что сам никогда не призову настолько шикарного фамильяра. Хотя меня и Шун устраивает. Он хотя бы не пытается меня убить.
– Он меня слушается! – счастливый вопль Лави прервал мои размышления. – Мрак меня слушается!
Я посмотрел на коня. Тот действительно мирно скакал по кругу, а эльф сиял от радости, как новенькая монетка. Идиллия! Вот только я подозревал, что Мраку просто стало жалко дурака. И он решил не калечить светлого, а дать тому «покататься».
Кошмар остановился, и Лави кулем рухнул на землю. Лайла тут же бросилась к брату. Такой отборной ругани на эльфийском я не слышал еще никогда! И даже засомневался, что смогу перещеголять ее на родном языке. Огонь, а не женщина.
– Что уставился, темный? – Лайла стояла, уперев руки в бока. – Помоги мне дотащить его до комнаты.
Мрак покосился на приподнявшегося Лави – и мирно пошел в стойло. Красавец! А какой характер! Эх, мне осталось только завистливо кусать локти. Но Лави и правда нужно было отдохнуть, поэтому я создал небольшую воздушную подушку. Лайла помогла брату перебраться на нее, и мы ровным строем двинулись в общежитие.
И все-таки эльф не сплоховал. Пусть он и не приручил Мрака до конца – это в принципе невозможно, – зато сделал большой шаг к их будущей дружбе.
Глава 19
Свидание с властелином
Я чувствовал себя сумасшедшим. Как еще можно назвать человека, который в восьмом часу вечера сидит возле клумбы и разговаривает с ростками? Совсем вялыми и хилыми, но Лайла сказала, что силу нужно вливать понемножку. Понемножку не получалось. Земля слушалась плохо. Зато когда ростки все-таки появились над поверхностью, я чуть ли не приплясывал от радости. Их было немного – одиннадцать роз, столько же тюльпанов и пять ирисов. Шун постарался, когда утащил мешочек. Я знал их «в лицо». Ирисам даже придумал имена, как самым малочисленным. Не сумасшедший ли? И вот уже седьмой день подряд вечером мило беседовал с непослушными растениями.
– Эрин, ты их
