Флип спрыгнул в тот самый миг, когда аэростат пришел в движение. Поначалу он глядел только себе под ноги, боясь угодить в какую-нибудь ловушку, – а Кэй стояла ошеломленная, парализованная, смотрела на него во все глаза, словно стараясь взглядом заставить его помочь. А Вилли… у нее было чувство, будто они втроем очутились глубоко под водой; все вдруг налилось тяжестью, даже мысли.
И тут Элл потянуло дальше.
Они приблизились к ней почти одновременно. Флип – акробатическими прыжками среди танцующих канатов, похожий на какого-то психованного заклинателя змей. Вилли – тоже прыжками, но пригнувшись, хватаясь где можно за снасти, ища хоть что-нибудь, за что можно уцепиться и помешать аэростату безжалостно ползти к обрыву. Но Кэй – она смотрела только на Элл, на ее протянутые руки, к ней она бежала без всякой мысли о том, что сама может попасть в капкан, что ей самой угрожает бешенство снастей, которые метались и вились вокруг ее щиколоток, как ядовитые пресмыкающиеся.
– Кэй, помоги мне! Помоги! – кричала Элл. Она крутилась и рыдала от бессилия, пытаясь растянуть обвившие ее канаты. Кэй вцепилась сначала в одно хрупкое запястье, потом в другое. Она держала Элл, стараясь успокоить, принудить ее не дергаться. Вилли ухватился за что-то – за свободный конец ткани – и уперся каблуками в камни, разбросанные тут повсюду; с огромной натугой он удерживал тяжелую оболочку, не давал ей ползти дальше, выигрывал для девочки время.
– Держи, Вилли, держи! – крикнул Флип. Он уже был рядом. Вот его руки добрались до ноги Элл. Она была обмотана тросами и ремнями. Одна брючина задралась, и икра начала багроветь. Кэй глядела на все это. Немыслимо – сколько там было узлов, сколько всяческих пут. Глазам больно было смотреть, кровь в груди, казалось, ползла вдоль ребер, как муравьи.
– Флип, режь ножом – нет больше сил держать.
Флип продолжал вглядываться в ногу Элл, во всю эту массу узлов и переплетений.
– Нельзя – слишком тут много и туго. Я порежу ее. Погоди.
– Я не удержу, Флип. Если сейчас ветер…
Флип выпустил ногу Элл и встал. Ярость в голове у Кэй вспухла немым криком. Как он смеет сдаваться! Как он смеет опускать руки!
– Кэй… Кэй… Кэй…
Ладони Флипа заплясали перед его лицом, пальцы вытягивались, извивались, он вперял взор то в Элл, то в свои руки, то опять в Элл. Вначале Кэй показалось, что он хочет применить какое-то колдовство, что он возомнил себя чародеем, – но нет, тут было другое. Он шевелил руками так же, как до того Вилли на сюжетной доске.
– Три… секунды… еще… могу, – проговорил Вилли. Каждое слово прорывалось сквозь отдельный всплеск изнуренного усилия.
Пальцы Флипа танцевали. Он вошел, чудилось, в некий транс, загипнотизировал себя, он словно бы глядел на самое важное, что есть на свете, и зрелище до того увлекло и заворожило его, что он выпал из времени, испытывая глубокую, напряженную любовь к своим движущимся ладоням. Казалось, он так же опутан, как Элл.
И вдруг он разом обрел свободу. Плавным, быстрым движением он взялся за нож у себя на поясе, выхватил его, упал на колени и перерезал один-единственный трос в левой верхней части той мешанины узлов, что по-прежнему опутывала колено и бедро Элл. В тот самый миг Вилли, обессиленный, выпустил ткань и повалился на спину, задев по дороге плечо Флипа и свалив наземь его тоже.
Но Кэй едва обратила на это внимание.
Ее взгляд был прикован к тросам, обвивавшим ногу Элл. Они, точно живые, отпрянули от того места, по которому прошелся нож Флипа. Одни крутанулись, взвились и пропали; другие исчезли, разматываясь, напоминая воду, воронкой вытекающую из ванны; третьи, высвободившись из сложной путаницы, улетучились струйками пара на ветру. Так или этак – словно в замке́, щелкнув, повернулся ключ – они все расплелись, капкан разжал свои челюсти, Элл кое-как поднялась на ноги и рухнула в объятия Кэй. Та просто держала ее.
Как ему это удалось?
Когда Кэй опять открыла глаза и огляделась, двое духов уже начали сортировать имущество, которое пощадило крушение. Флип аккуратно взялся за корзину – она лежала опрокинутая в нескольких шагах от девочек – и с грохотом и треском перевернул ее обратно. Кэй пристально разглядывала его поверх сгорбленного плеча Элл. Мелькнула мысль, что он опасен, – мысль, на которой он словно бы ее поймал, подняв на Кэй глаза и заставив устыдиться.
– Иногда просто-напросто надо понять, какую нить перерезать, – сказал Флип. Он медленно перевел дыхание, не отпуская ее глаз, потом пожал плечами и забрался в корзину, чтобы оценить ущерб.
– Не так все плохо! – прокричал он.
Кэй и Элл после некоторых колебаний нетвердой походкой двинулись к нему вслед за Вилли.
– Инструменты? Оборудование? – спросил Вилли. – Можешь определить, где мы находимся?
– Хорошая новость, – промолвил Флип, чуть ли не лучась, – в том, что мы почти у цели. Думаю, час ходу, а то и меньше. И оборудование, кажется, большей частью цело: оболочка при падении очень удачно опустилась на корзину и удержала его.
– А есть и плохая новость? – спросила Кэй. Она чувствовала себя оглушенной, такой же пустой, как широко открытые глаза сестры.
Флип, присев, гремел и лязгал чем-то на дне корзины.
– Плохая в том, что нам придется нести то, что желаем сохранить. И если мы не хотим расстаться с надеждой на… то есть…
– То мы бегом, – сказал Вилли. – Вы, девочки, можете бежать?
Элл все еще потирала ногу, которую совсем недавно душили канаты. Какое там бежать, подумала Кэй; но они обе кивнули.
Каждый взял что-то: Вилли и Флип – коричневые джутовые мешки, тяжелые на вид; Кэй – сумку, куда Флип торопливо положил кое-какие инструменты, сюжетную доску и камешки, собранные девочками на полу корзины; Элл – небольшую связку одеял. Флип нашел в корзине несколько сигнальных ракет и тут же пустил одну, надеясь, что кто-нибудь увидит и поспешит помочь, и еще потому, сказал он, что она осветит местность и поможет осмотреться. Они приземлились на какой-то плоской возвышенности в горах; с одной стороны был утес, с другой пологий спуск, плавно переходивший в подъем к высокому пику. Держась левее, они, решил Вилли, могут спуститься в горную долину, поросшую кустарником и низенькими деревцами. Там двое духов рассчитывали сориентироваться. К тому же облака начали рассеиваться, и свет звезд, а вскоре и луны, позволял, осторожно идя вниз, лучше
