Кристалл был уничтожен, и лишь после этого я позволила себе долгий, полный невыразимого страдания стон. Не знаю, откуда про боль было известно Кьяру, но боль была зверской – я смотрела на свои запястья, белые, ровные, тонкие, а ощущала их раздробленными, расколотыми, с разорванными сухожилиями.
Несколько секунд я просто хватала ртом воздух, но уже в следующую села ровно и, игнорируя боль, создала новый пространственный кристалл.
– Эдогар, – произнесла, едва в сиянии граней появилось лицо главы моей канцелярии. – Эвакуировать весь военный гарнизон с территории, прилегающей к Свободным островам. У вас полчаса. Действуйте.
Уничтожила кристалл.
Повыла, растирая запястья, и… и создала новый.
Наша спальня была разгромлена. Вся. Не осталось ничего целого, от мебели до колонн, декорирующих стены, и окон, изолирующих от ветра. Ветер гулял всюду – он играл с осколками стекла, трепал остатки разорванных простыней, разбрасывал перья и лепестки белых роз, то взвивая их в воздух, то вновь роняя. Ветер был полновластным хозяином здесь, но последнее, что ему следовало бы трогать, – это пряди платиновых волос сидящего у стены и сжимающего бутылку вина кесаря…
Все изменилось в единый миг.
Был изгнан ветер, восстановились стекла разбитых витражей, вернулась мебель… но не поднялся император.
– Нежная моя, – его голос прозвучал иронично и глухо в этом обретшем идеальный порядок пространстве, – я бы сказал, что рад видеть… но это было бы ложью. Уничтожь кристалл, Ошрое уже плывет к тебе, он доставит заряженный и настроенный запас из более чем трехсот пространственных окон. Я полагаю, тебе хватит… на первое время.
Я сидела, не зная, что сказать на это, и изо всех сил стараясь не взвыть от боли. Впрочем, вероятно, зря, что-то подсказывало, что скрывать боль от кесаря глупо.
– Естественно, глупо, – раздраженно произнес он, откинув голову и с затаенной насмешкой глядя на меня, – я чувствую тебя, Кари. Каждое твое желание, каждую мысль и всю боль, на которую ты идешь ради ненужного тебе разговора.
– Почему ненужного? – тихо спросила я.
– Потому что, нежная моя, тебе не нужны ни этот разговор, ни я, – устало произнес кесарь.
Резонное замечание.
И все же я сочла необходимым уведомить:
– Наше соглашение остается в силе, и я продолжу работу над процветанием вашей империи и в целом этого мира. А после вернусь в свой.
Пресветлый император Эрадараса вдруг усмехнулся, поднес к губам бутылку, сделал долгий медленный глоток, не отрывая взгляда от меня, а затем произнес:
– Нежная моя, ты удивительно умное создание, и в то же время…
Усмешка стала шире и при этом почему-то злее.
– Потому что я зол, – спокойно пояснил кесарь.
И глядя в мои глаза, с ледяной, но отчетливо читающейся яростью произнес:
– Я устал проявлять терпение. Я устал ждать. Я устал, Кари. – Он жестко усмехнулся и добавил: – Но главное – я понял, насколько все это бессмысленно. Пять лет, Кари, пять лет я искал способ покинуть Рассветный мир, не убивая тебя. И что в итоге? Ты убила себя сама, продемонстрировав мне, какую глупость я совершил, потеряв столько времени впустую.
Очередная злая усмешка – и издевательское:
– Мне следовало бы усвоить урок, нежная моя, следовало бы… но любящим сердцам свойственно полагаться на надежды. И я тщетно надеялся, что наступит миг, когда ты поймешь… – Кесарь отсалютовал мне уже практически пустой бутылкой и произнес: – За очередную ошибку на пути к твоему сердцу, нежная моя.
Что-то мне подсказывало, что больше ошибок не будет.
И холодный внимательный взгляд абсолютно трезвого Араэдена лишь подтвердил это предположение.
– Я под защитой мира, – напряженно сообщила кесарю.
– Значит, этот мир обречен, – очень тихо произнес император Эрадараса, пристально глядя на меня.
И уничтожил пространственный кристалл, разрывая связь.
Несколько долгих минут после я сидела, уже практически привычным жестом растирая болезненно ноющие запястья, мрачно размышляя над услышанным. Слов было произнесено по факту мало… но информации они несли катастрофически много. Итак, кесарь будет здесь, вопрос лишь в том – когда. Второе, совершенно очевидное, – я стану принадлежать ему как женщина. Не то чтобы я не предполагала подобного ранее, но, несмотря на все понимание, я все равно была против. Не хочу быть игрушкой, не хочу до крика! И если бы речь шла просто о супружеском долге, я бы не возражала. Он мой муж, я дала слово исполнять свой долг жены, но я не желаю становиться его игрушкой! Проблема лишь в том, что выбора у меня, похоже, не будет.
Или будет?!
Перед глазами как наяву встал принц Ночного ужаса и его «двенадцать планов»…
Я не была уверена, что у Кьяра есть хоть один шанс против кесаря, но что мешало мне столкнуть этих двоих? Ничего. Ничего, кроме совести и чести, а они у меня, к сожалению, были. Жаль, искренне надеялась, что в моем случае это два утраченных в процессе эволюции атавизма.
Что ж, Катриона Ринавиэль Уитримана Элларас Ашеро, вот тебе неплохой выбор, императрица, – потерять себя в заведомо проигрышной войне с кесарем или потерять себя, предав собственные ценности, клятвы и моральные принципы?
Мрак, словно чувствуя мои терзания, выплыл из щели в столе, завис напротив, участливо взирая алыми прорезями глаз. В очередной раз поняла, что тоскую по Адрасу. Дико, неистово, бесконечно тоскую… Лучше бы поцеловалась с главным арахнидом, мерзко, конечно, но иногда стоит просто плевать на принципы…
– Сможешь посмотреть, что в прибрежной крепости темных происходит? – спросила у Мрака.
Тот кивнул и растворился.
Глаз мира продолжал висеть рядом со мной, скорбно взирая на своего унылого представителя.
Унылым представитель оставался недолго – на улице послышались крики, шум, тревожный звук горна. Я поднялась, подошла к окну, посмотрела на город… Серый гоблин будет сейчас этому городу. Абсолютный и основательный. Но гнойные нарывы стоит вскрывать без жалости, поэтому ни жалости, ни сомнений у меня не было.
Рядом тенью возник Мрак, молча передав мне послание:
«Воины покинули прибрежную крепость. Твой Кьяр».
Сообщение от светлых отправили гораздо красочнее – едва я вышла из ратуши, со стороны крепости светлых прилетела стрела, упавшая белой розой в мои руки. Стоящий рядом со мной лорд Альрис содрогнулся, осознав все, что эллары хотели сказать этим посланием. И все, что могли сделать с островами свободных фактически в любой момент…
– И часто к вам долетают стрелы? – поинтересовалась я, задумчиво прикоснувшись к белоснежным лепесткам.
– Первый… раз… – с запинкой ответил мужчина.
Стало кристально ясно, что свои возможности светлые, точнее, один конкретный светлый продемонстрировал не им, а мне. Лично мне.
Я поднесла розу к лицу, вдохнула едва уловимый аромат, с царственной грацией опустилась на ступеньки, как на трон, и сообщила миру:
– Можем начинать.
И земля содрогнулась. Крики, хруст ломающихся зданий, нарастающий гул бурлящей воды. И одно маленькое «но»:
– Можно мне обломки крепостей темных и светлых на новые земли перекинуть? – поинтересовалась я у мира.
Огромный глаз удивленно моргнул.
– Библиотеку – мне, стройматериалы – народу, – пояснила ему.
Сатарэн воспринял предложение как вполне
