Имело ли это значение?
Он – Нарцисс. Воля плюс цель. Парень-пират был прав.
Он помнит школу. Осознанные воспоминания начинаются с этого фрагмента, внезапные и быстрые картинки.
В школе их обучали мгновенной ностальгии. Их подключали к миру с помощью классических кибердеков «Оно-Сендай», проводящих их через бесконечные циклы игр «Космические захватчики», «Пакман», «Донки Конг», «Зельда» – вплоть до внезапного перехода парадигмы к постмиллениальным ММОРПГ[38]. Примитивным ранним онлайн-вселенным, которые теперь хранятся в архиве и повторно запускаются только для их выгоды.
Его тело изменилось. Многие части были удалены, заменены, улучшены. Его обучили кунг-фу, дамбе[39], капоэйре и Джит Кун-До[40]. Биопринтер печатал противников: вполне уместные в ту эпоху Жан-Клоды Ван Даммы и Дольфы сражались с учениками по одиночке, группами, пока тот или другой не умирали и не заменялись. В клонах или студентах недостатка не было.
Частный объект, которым управляют священники. После окончания школы его отправили в iРак для борьбы с боевиками-создателями, а затем в соседний iРан, где войны клонов оставили целые сообщества без доступа к «Википедии». Организации помощи иностранным государствам отказались от пожертвований продукции «Левайс» и «Эппл» изолированным общинам. Год он прослужил в долг, работая в корпорации «Хосака» в Лос-Анджелесе и выслеживая беглых сотрудников «Акме».
После вернулся в Лондон, в «Церковь Доге».
«И зачем мне это?» – невольно задумался Нарцисс. Он гордился тем, что был уникальным, выполненным на заказ. Небрендовые взаимозаменяемы, культура создателей сделала всех чьими-нибудь клонами. Всего лишь копии копии копии, они думали чужими мыслями и улыбались чужой улыбкой. Лолкэты и Доге говорили им, как одеваться и бриться, какую марку зубной пасты использовать, о чем мечтать, кого ненавидеть и кого любить.
Только один осмелился выступить против них.
Несуществующая легенда.
Сатоши.
Сатоши Накамото.
Будучи небрендовым, он был сам себе брендом. Если вообще был человеком. Создатель блокчейна. Мифаго начала времен.
Нарцисс движется по тропе, спускаясь в канализацию, где слышался рев зловонной старой Темзы. Мальчики Доге застают его врасплох. По трубам эхом раздаются их боевые крики:
– Соу смертельно! Мач ранений! Вэри убийство!
Он убивает одного, второго, третьего, но их становится все больше и больше. «Сговор банд?» – спрашивает он себя. И вот они, мальчики Доге и детишки-Лолкэты теснят его, и хотя он сильный и стреляет без промаха, они, наконец, одерживают верх. Связанное тело Нарцисса тащат глубоко под землю…
4
Толстый, лысый, импозантный мужчина смотрит на Нарцисса маленькими блестящими глазками.
– Когда он умрет, что они смогут сказать эбаут ит? Он был добрый, умный мэн? У него были планы?[41]
Нарцисс беспомощно смотрит. Клон Кима Дота улыбается ему и кивает. Мальчики Доге крепко-накрепко связали Нарцисса. Лучи заката падают на грязные металлические стенки труб, расплываясь в глазах.
– Этот мэн расширил мое сознание. Он воин-поэт в классическом понимании. Я о том, что иногда ты, например, говоришь ему «ку», а он проходит мимо и даже не замечает тебя, а потом вдруг хватает тебя и ставит к стене, и говорит что-то в духе: «Знаешь ли ты, что весь лайф строится на условностях?»[42]
Он выжидающе смотрит на Нарцисса.
– Люди? – говорит Нарцисс.
– Он на подходе, – кивает клон Кима Дота.
Свет становится ярче. В грязной воде звучат шаги. Рекруты Доге и Лолкэты освобождают Нарцисса и падают ниц. Нарцисс смотрит. Клон Кима Дота что-то бубнит в углу. Шаги раздаются странным эхом. Они приближаются.
5
Вау! Соу блокчейн! Вэри Накамото!
6
Это обычный человек – Нарцисс испытывает нечто вроде разочарования. Мужчина среднего роста и возраста, с черными, коротко остриженными волосами. На ногах у мужчины сандалии. Он стоит и смотрит на него, моргая. В углу что-то бубнит клон Кима Дота.
– Это вы, – говорит он.
Нарцисс не шевелит ни единым мускулом. Он был готов к этому моменту. Заранее это планировал – захват, встречу. Бомба-имплант начинает неслышный обратный отсчет.
– Вы Сатоши Накамото? – спрашивает он.
Мужчина мигает. Смотрит на него и качает головой.
– Нет?
– Сатоши Накамото нет, – говорит мужчина, задумчиво почесывая подбородок. – Нет ничего, кроме Сатоши Накамото, – говорит он с легким сомнением в голосе. О чем-то думает. Смотрит на Нарцисса. – Полагаю, бомба взорвется, если вы умрете?
Нарцисс ошеломлен. Мужчина улыбается.
– Для меня большая честь наконец встретиться с вами, господин, – говорит он.
Все преклоняются перед ним. И Доге, и Лолкэты, и клон, и этот странный маленький человек.
– Но я не… – говорит Нарцисс.
Мужчина улыбается. Кивает. Кладет руку на плечо Нарцисса…
И Нарцисс возвращается сквозь время, назад, назад, назад, когда не было заданий, школы, – к стертому из памяти детству, когда он был всего лишь маленьким мальчиком, имеющим родителей и имя…
И тот, кто стоит перед ним здесь и сейчас – это Сатоши Накамото, а позади – еще один Накамото, и еще, и еще. А он, Нарцисс, – последний в цепи, этой битоши блокамото, которая возвращается к самому первому, прародителю…
И теперь он все понимает и шепчет: «Сатоши жив…», а другой Сатоши Накамото улыбается, кивает и снимает руку с плеча Сатоши. И два Сатоши объединяются, они связаны друг с другом, и он может чувствовать все остальные звенья цепи.
Бомба внутри него прекращает тикать за секунду до взрыва.
– Сатоши Накамото, – говорит Сатоши Накамото.
– Сатоши Накамото, – отвечает Сатоши Накамото.
Клон Кима Дота что-то бубнит в углу.
7
Жаль, что не пара я клешней, что скребут по дну морскому…[43]
8
Человек-Что-Был-Нарциссом медленно возвращается на поверхность. Вдали шпили башен «ЛолКорп» и «Церкви Доге» пронзают небо, освещенное огнями дирижаблей. «Мыло Снайвли». Небрендовые из многоквартирных домов сторонятся Человека-Что-Был-Нарциссом. Возможно, они чувствуют в нем нечто, каждый – свое. Надежду. Рыцаря.
Уродливое граффити на стене.
«Сатоши жив».
Человек-Что-Был-Нарциссом салютует легенде на стене. Он выбирается из гетто небрендовых, направляется к кварталам Доге. Бомба в груди начинает тихий обратный отсчет.
Алия Уайтли
Uniquo [44]
Дети вечно бросают что-то в окно.
Сэлли представляет себе, как они замышляют нападение, бросая тлеющие тряпки в ее почтовый ящик. Сам факт существования ее и ее дома для этих мерзавчиков – личное оскорбление. Но Тэм говорит: «Они же просто дети. Они не злодеи».
Каждое утро он собирает предметы детской агрессии и показывает ей, чтобы успокоить. Обломки карточек доступа с крошечными припаянными серебряными разъемами и зелеными пластиковыми зубцами. Тэм складывает их в коробку под раковиной и забрасывает в перерабатывающее устройство, когда коробка наполняется.
– Уже стемнело, – говорит она, чувствуя темноту здесь и сейчас, чувствуя невозможность когда-либо полностью опустошить эту коробку.
– Не думай об этом, – говорит Тэм со своего кресла, не отрывая глаз от книги.
Но она уже испугалась. Она все время напугана. Сегодня вечером тревожные мысли пришли рано. Сэлли уверяет себя, что они приходят не изнутри, а медленно просачиваются сквозь окно, наполняя комнату, а затем и ее голову.
До чего же мучительна невозможность прогнать эти мысли! Раньше, в
